За бред посул, за горе, моя женщина,
люби и мучай - ко всему готов.
Восславлю всё, что в жизни перемешано,
до холодов, любовь, до холодов.
До тех, что зим российских нескончаемей,
до тех, что молчаливей тишины...
А было время, грело и отчаянье,
несчастье пело. Мы довершены.
За белый свет иль не сполна заплачено,
что он не топлен? В доме пар со рта.
Зажмурься крепче и свернись калачиком -
так дни пройдут, а, может быть, года.
Как выйдет... И уже не надо торга
за время - хоть совсем его лишись.
Ведь что смогла, ты из меня исторгла,
глаза мне ослепляющая жизнь.
* * *
Ни слёз, ни радостей уже не жду задёшево -
всё смертной платою надсаживает грудь.
Не говори мне ни плохого, ни хорошего
и не придумывай себя, а просто - будь.
Пускай весь мир ютится в телефонном зуммере -
как ни распался мир, но это обоймём.
Услышим - вздрогнем... Что ранимей сумерек
и нашей бытности меж ночью и меж днём!
Уже не солнечно, но и не смерклось нА сердце,
и в пору слышать бы часов старинных бой.
Уже ты юной не завидуешь красавице,
всё несказАннее становишься собой.
И, может быть, ничто не будет воздано -
лишь на земле мелькает благодать,
и не умею без тебя я, как без воздуха,
ни горько жить, ни сладко умирать.