Дыханье сперло, как ломоть сыра в той злорадской басне,
Увековечив на закате эхо из собачьей пасти,
И нагнетая атмосферу рукоплесканий падших,
Я вывернулся наизнанку, кромсая вас же.
Осень накажет всех обидчиков, да,
Маринуя головы их в прозаичный фрактал,
И таких идей людей ты явно лично не знал,
Как мины на лице взрывают безразличный оскал.
Для этой ноше на спине вес маловат,
Квартира - феназепамный сон, треск из окна,
Слышно только музыку, что маэстро играл,
Его исписанные тетради и блокноты, как лесоповал.
Ты не принес идей для мира, ты жалок и стар,
Стилеты, крисы и заточки - заместо бритья.
Искать путь, но находя лишь завистников нам,
Умываем руки и лицо дымкой с костра.
Мир по кускам, в занавешенном тощем проеме,
Сборщик налогов жадно воздух в суму точно хоронит,
Шею заарканив прочной гарротой,
Канцелярские крысы шепотом ночью по норам.
Призмы и споры, призрак за шторкой, сильно испорчен и лихо так сломан
Мозг. Мой, что в ночи как ночник,
Сотню литров крови пролил,
И без сил, мой лик - крик,
Часы ходят по кругу, их пик сбит, и пусть стрелки отмеряют ровно миг. Бит был семейный сервиз за пару секунд. Это блицкриг.
И так писать, надо явно заморочиться,
Как Энди Уорхолл,
Гаражный гранж или пьяное творчество.
Все нервы лопнут, что шарик на дне рождении Иа,
На другом конце нитки продета игла,
Вся планета - туман, просит простить ее, раз кисть так легка,
Раскис и пропал, по рифмам до дна,
Оптимиста выпит стакан,
А раз так. То
И у нее прошу прощенья и я.