* * *
Если всё же во сне и увидишь себя в Эрмитаже,
вдруг проснёшься — а лунные тени лежат на снегу!
Это ж так одичаешь — забросишь кириллицу даже,
будешь в мыслях лелеять дремучую эту тайгу.
У неё над сосною Ковша рукоять серебрится —
над развилкой, где небо огромно и дышит в ладонь.
Я скажу тебе: — Милая, хочешь из неба напиться —
с родника синевы я принёс тебе целый бидон…
Я козлёнка-вруна и заимку с трубой нарисую,
где прошлёпает глупая нежность к тебе босиком.
Хлеб нарежем, послушаем чайника песню ночную,
и согреется сердце берёзовым,
горьким дымком.