и сон скреплён истлевшей изолентой.
и день давно заводится с пинка.
тащусь на кухню за кофейной рентой,
разбавленной влияньем молока.
зной августа ползёт сквозь сетки окон
и августеют кактусы в горшках,
топорща наживной колючий кокон
на тонких мексиканских корешках,
но не цветут, живут под манифестом:
«цвести — вульгарно! ёжик не таков!»,
за что и презираемы поместным
котейшеством до бития горшков.
о, своевольность мехового мяу,
ведущего на кухню поутру:
«не жадься, дай страдающему мсяо,
а то сейчас от наглости помру».
дохрустывает миску «кириешек» —
«отвоевал, а ты побеждена»,
уходит в дебри кактусовых леших,
а я грущу за кофием одна.
встал на крыло последний месяц лета —
авиалайнер с профилем сурка.
автопилот глотает дозу ментос
и налегке сигает в облака.