После фотографирования токарных станков майор приказал мне замкнуть кабину "Захара" и сесть в милицейский УАЗ. Будет очная ставка, - сказал мне майор. Какая ещё ОЧНАЯ СТАВКА??? - снова похолодев, а потом, вспотев, спросил я.
В Управлении, большом жёлтом доме, меня провели в нижний цокольный подвал в кабинет, окна которого выходили во двор и были вровень с отмосткой здания, откуда видны, только ноги проходивших и сотрудников с красными лампасами.
В кабинет вошли двое в гражданской одежде, майор СБ и знакомый автоинспектор. Они все поздоровались со мной, кроме автоинспектора. Меня предупредили, чтобы я ничего не говорил, а только отвечал на конкретно заданные вопросы. Вёлся протокол ОЧНОЙ СТАВКИ.
Вы знаете этого человека? - спрашивали поочерёдно то меня, то автоинспектора. Последний отвечал, что видит меня впервые и никаких общих дел и отношений у нас с ним не было. Я говорил правду, - Он меня остановил, забрал документы, накладную на груз и т.д.
Брали ли вы (вопрос ко мне) у автоинспектора деньги 250 рублей за токарные станки? Нет, - отвечал я, - Речь шла только об обмене станков на соответствующий номинал тоннажа металлолома, указанного в накладной.
Автоинспектор всё отрицал. После подписания протокола очной ставки автоинспектора сопроводили из кабинета. Мне объявили, что ещё предстоят две очные ставки: с автокрановщиком и водителем КАМАЗа. Процедура была такого же порядка. Я от этих людей не получал никаких денег и даже не был знаком с ними (им тоже накануне давали " поиграть на пианино", снимая отпечатки пальцев и сверяя их со следами на деньгах).
Меня осенила догадка, что автоинспектор и не думал перезагружать мой "Захар" металлоломом, а деньги подсунул мне в кабину под сиденье на всякий случай, если возникнет какой - нибудь инцидент. Я все- таки был благодарен судьбе, что именно такой ИНЦИДЕНТ произошел, иначе я бы не смог отчитаться за пропажу станков, не сданных по тоннажу на металлургический завод.
К трем часам дня (видимо ждали результатов дактилоскопической экспертизы) меня отпустил майор СБ к моему " Захару". Только уже никто меня не подвёз, и я добирался на трамвае и пешком. После выгрузки станков я поехал получать "попутный" груз на контейнерную железнодорожную базу. База была далеко на окраине города. Почти перед окончанием рабочего дня меня загрузили "негабаритным" грузом: две кукурузоуборочные жатки к комбайнам. Они были шире и длиннее бортов кузова, создавая определенную опасность при движении по трассе. Необходимо ехать с особой осторожностью, чтобы не задеть встречный транспорт, а уж об обгонах и думать нечего.
Перед выездом с ж/д базы я долго искал крепежную проволоку, чтобы груз не сполз в пути, порезал ладонь и в кармане обнаружил вместе с носовым платком свернутое вчетверо копию постановления об избрании " меры пресечения": подписка о невыезде. Но в каком я находился статусе по ДЕЛУ я не знал, как не знал и о том, кто пойдет "паравозом," а кто вслед - " вагоном".
Выходя из пригорода к трассе, я снова был остановлен на посту ГАИ, наступали сумерки. Мой негабаритный груз я (по совету Семеныча ) чувствовал как свои собственные бока. Патруль определил нарушение по превышению допустимых норм и "застопорил" меня. И я решил воспользоваться фамилией моего недавнего "друга- автоинспектора", обещавшего своё покровительство в экстренных случаях, и избежал "дырки" в "талоне предупреждений". Все - таки "братия" этой правоохранительной структуры дружна и крепка корпоративностью. Это факт! Меня отпустили, услышав фамилию "собрата по крови," предупредив, чтобы ехал повнимательнее.
Приехал домой уже ночью. Наутро был у начальника по эксплуатации, где уже знали о моих " приключениях". Я поведал и о моём "статусе" с подпиской о невыезде.
Прошёл месяц. Меня больше не посылали возить металлолом в область. На "Захаре" я возил цемент по заказам на стройки. Повестка о явке в областное УВД меня не удивила, я ждал её с определённой тревогой, но, все же надеясь, что справедливость должна в отношении меня восторжествовать. В УВД мне без объяснений дали подписать Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении меня со снятием и "меры пресечения." Что было решено в отношении " моего друга- автоинспектора" и пошёл ли он "паравозом", мне никто не поведал. Хотя я и был на 100 процентов уверен, что именно он основной виновник. Вместо "Захара" меня "пересадили" на ГАЗ -53 " походная мастерская". А Семеныча, гонявшего свой КАМАЗ в "дальнобойные" рейсы, как - то спросил, не забывал ли он под сиденьем "Захара" в старой рабочей рукавице деньги. Сколько? - с хитринкой спросил он. Много, - ответил я. Ну сколько? - снова, смеясь, спросил Семеныч. 250 рублей, - решил я открыть ему сумму, уже почти будучи уверен, что Семеныч "тестирует" меня. Он был известен в автобазе как человек с особым "нюхом" на деньги, не пропускающим мимо своего носа ничего. Слушай! А ведь и правда! Я совсем забыл, а ты нашел? Давай! Это моя ЗАНАЧКА! Но я ему не поверил. Ведь он убежденный трезвенник, а такие не прячут свои заначки от жен.
К о н е ц.