Я терпел плевки доныне,
Но теперь её черёд.
Ведь меня моя гордыня
Обозвала «стихоплёт».
Не поэт и не писатель,
Мол и рядом не стою.
-Ты артели рифм старатель,
Я в лицо тебе плюю.
Были редкие моменты:
Рифмы сдуру где-то брал.
Неужели комплименты
Ты за это ожидал?
Ты противен и ничтожен,
И мне стыдно за тебя.
Ты в глазах моих низложен
Вплоть до метки кобеля.
Так меня и рифмовала
Матом вдоль и поперёк.
И в конце концов достала.
И я взялся за неё.
Рифмы тоже, как и деньги,
Нужно «язвам» возвращать.
А на стихоплётном сленге:
Их, как нож! Нельзя прощать!
-Не с моей руки ль ты ела?
И не я ль тебя вскормил?
Вспомни то, как ты худела
Пока я годами пил.
Когда пил я и гундосил
И валялся, как свинья,
Тебе кость никто не бросил,
Тварь неблагодарная.
И зачем тебя я рОстил?
Ты мне даром не нужна.
В общем, гордость отчихвостил.
-Раз мне больше не верна,
Уходи, никто не держит.
Дверь открыта. Пошла вон!
На кормильца кто тележит,
Тот пусть сам поищет корм.
Лучше так, чем буду с ней я
Жить как раб, себя хлеща.
-Молодец!!! Вдруг самомненье
Мне подкинуло леща.
-Пусть уходит. Гордых видом
Шли подальше от себя.
Я могу твоим быть гидом,
Скромно гений твой любя.
И чем больше коротаю
Вечера я у него,
Тем сильнее понимаю,
Что я выгнал не того!