Андре Шульц всю ночь провёл в клинике. Из далёкой Канады, поздно вечером, прилетела пациентка, совсем ещё юная, Веста Браун, тринадцати лет отроду. Он хотел сразу по прилёту осмотреть девочку. Красавица, от которой невозможно было отвести взгляд, она после полученной травмы не могла ходить и её через благотворительный фонд отправили в Париж к нему, по чьей-то рекомендации.
Первая фраза Андре на немецком языке произвела на девочку большое впечатление. Она растерялась, сидя в инвалидной коляске, теребила в руках немецко-французский разговорник.
- Боже, какая радость! Вы так прекрасно говорите на немецком, просто потрясающе! Я так боялась быть непонятой, - произнесла Веста, чуточку охрипшим голосом. - Я плохо знаю французский, а вы говорите на немецком без малейшего акцента!
- Я немец, Веста! И было бы стыдно мне говорить плохо на родном языке...
- Вы немец? Мне не говорили о вас ничего. Я летела во Францию со страхом. Всё так быстро произошло. Мой доктор в Торонто пришёл к нам домой и сообщил моим родителям о спонсоре моего лечения, не пожелавшем назвать своё имя. Сборы были быстрыми. Мама не смогла со мной лететь, трое младших братьев в семье, а папа работает один, - она улыбалась ему открытой улыбкой синих глаз, обрамлённых чёрными ресницами, белокурые волосы спадали крупными локонами на плечи.
Типичная немка, - подумал Андре про себя, а вслух произнёс: - Меня зовут Андре, фамилия чисто немецкая, Шульц, Вряд ли вы найдёте француза с такой фамилией. В суматохе перед поездкой, вам просто забыли её озвучить. Итак, о вас. Сегодня вы выспитесь, а завтра я начну лечение. Всё будет болезненно, не каждый из взрослых переносил мою методику.
- Ой! Она так и сказала мне...
- Она? Это кто?
- Я не знаю и доктор не знает её имени. Он с ней тоже говорил только по телефону. Но после звонка мне показалось, что я однажды видела её и слышала её голос. Она сидела в машине, а папа вёз меня в клинику на инвалидной коляске. И вдруг она спросила моё имя на английском языке, а услышав фамилию, простилась на немецком. У неё удивительные глаза, почти чёрные, но в них была боль, которую ей не удавалось скрыть. Она тихо сказала: - "Это будет больно, девочка, но ты просто поверь ему и всё будет хорошо. Я не выдержала, хотя очень верила и надеялась."
И быстро уехала. Папа очень удивился её словам, а пришли к доктору и он нам рассказал о спонсоре. Через два дня мне принесли билет и папку с документами.
- Фрида... Торонто, - произнёс Андре, но увидев удивление в глазах девочки, замолчал.
Пожелав Весте спокойного сна, шёл по коридору к своему кабинету, а проходя мимо окна, освещённого лунным светом, остановился, любуясь синевой неба и луной. Долго сидел, изучая присланные лечащим врачом снимки, вчитываясь в каждую строчку истории болезни.
- Я хочу, чтобы ты, Веста, ушла из клиники самостоятельно, без инвалидной коляски, - сказал Андре вслух. В соседней с кабинетом комнате его ждал удобный диван для отдыха. Уснул, едва голова коснулась подушки.
В предрассветной тишине телефонный звонок в кабинете прозвучал набатом. Звонил кардинал Антонио и с первой произнесённой им фразы у Андре едва не отнялись ноги.
- Ты прав, Андре, это не Фрида. Настоятель храма, из того городка в Аргентине, прислал мне досье, кем-то скрупулёзно собранное за много лет жизни Мари Фальк. Это требует тщательного анализа. Комиссар Робер лучше нас с тобой в этом разберётся, с ней рядом Эжен, твой сын. Может я и не прав, но ознакомившись с документами, Эжен напишет интересную книгу, дорогой. Неважно, в каком жанре будет эта книга, но она будет иметь оглушительный успех. Мы, люди других национальностей, зачастую не понимаем немцев, приписывая им чрезмерную жестокость. Среди любой нации есть люди, и есть звери. Немецкая пунктуальность, тяга к порядку - не худшие черты человеческого характера. Скажи комиссару Робер, что я не рискну отправлять папку почтой, либо нарочным. Настоятель отправил с Николя двух сопровождающих и попросил оставить их среди собратьев. Разворошили мы какую-то чёрную силу. Я звонил тебе домой и узнал от Вероник где ты. Не стал её беспокоить с раннего утра, дружище.
В дверь постучали, Андре попросил кардинала прервать разговор на несколько секунд и пошёл открывать. На пороге стояла Вероник, она была очень взволнована.
- Звонил Антонио, - произнесла она, входя в кабинет, забыв о всех регалиях кардинала. - Тебе надо срочно до него дозвониться. Он даже не заметил раннего времени, значит...
- Мы как раз с ним говорим, вернее, говорит он, а я молчу. Возьми трубку и поговори с ним, - ответил жене Андре.
Вероник слушала кардинала и лицо её преображалось. Она становилась иной.
Вот так она перевоплощается в комиссара Робер, моя славная Вероник, - подумал Андре, глядя на жену.
Положив трубку, Вероник направилась к двери, сосредоточенно о чём-то размышляя.
- Ты ничего не хочешь мне сказать, дорогая? - тихо спросил Андре.
- Прости, дорогой, мне надо спешить в комиссариат. Дома буду очень поздно. Я сама лечу в аббатство, немедленно. Его надо срочно освободить от этого материала. Нас могли слушать. Предложила ему отменить службу в храме, быть в своих покоях под охраной вместе с Андре младшим.
- Но ты практически ничего не говорила, - удивился Андре.
- Нам с ним всё было понятно и без словесной шелухи. Прости, я очень спешу.
Весь день он провёл с Вестой, уходя к другим пациентам на некоторое время. Наметив план лечения, подробно рассказал о нём девочке. Она на всё смотрела оптимистично, в синих глазах горел озорной огонёк. Жажда выздороветь была столь велика, что её не пугали изнурительные процедуры.
Этого тебе и не хватило, Фрида, - размышлял профессор Шульц, сидя в своём кабинете дома.
Вероник прилетела из аббатства, но домой не приехала. Эжен тоже остался в комиссариате. Позвонил отцу, сказав лишь короткую фразу:
- Убойный материал, отец!
Пролетела неделя. Андре пропадал в клинике. Эжен и Вероник в комиссариате. О собранных кем-то документах говорили с огромным уважением, называя их бомбой.
- Не думал, отец , что когда-нибудь скажу тебе эти слова. Не Фрида за всеми нашими бедами стояла, не Фрида. Именно она спасла мою сестру и твою дочь от гибели, отдав её на воспитание в ту семью. Читаю присланные документы, особенно дневник этой Мари Фальк и сердце охватывает страх за родных и любимых. Не Фрида мстила тебе. Так её заставляли открыть тайные счета деда, Вилли фон Крюгера, причиняя боль её любимому. Страшная жизнь была у неё после восемнадцати лет, на такую жизнь нужен был сильный характер. Ты когда-нибудь слышал об организации, которую называли немецкое наследие, по немецки - дойче ананербе? Много из документов раскрывают деятельность этой организации в годы войны и после. Это не простая организация, отец. Занимались в ней изучением в области оккультизма. Денег было потрачено немерено. Ни для кого не секрет, что многие из военных преступников бежали в Южную Америку. Вилли фон Крюгер долгие годы финансировал какую-то научную организацию В Аргентине. Там до Антарктиды рукой подать. Есть очень интересный документ, подтверждающий создание там секретной лаборатории ещё в годы войны.
- Никогда не слышал о ней, сын. А она что, существует в наше время? - удивился Андре.
- Скорее да, чем нет. Наряду с паранормальными явлениями много уделялось медицине. Возьми самого Вилли фон Крюгера. Он по каким-то причинам не мог иметь детей. Эмиль не был его ребёнком, он это знал, хотя жена убеждала его в обратном. Но его соратники по немецкому наследию, не удивляйся, он был одним из них, подарили ему эту радость. Ты сейчас правильно понимаешь, отец. Фрида его дочь, а не внучка. Нет, он не вступал с её матерью в интимные отношения. Это было сделано его соратниками в лабораторных условиях, по новейшей в то время методике. Эльза Хайт не знала об этом. Всё было сделано ей под наркозом в доме Вилли. Эмиль что-то увидел, он всегда считал Фриду дочерью отца, но мать с ним не соглашалась, поскольку знала о бездетности мужа. Однако, сказать сыну правду так и не смогла. Фрида узнала об этом совсем недавно. Сам Генри Гимлер был одним из учредителей "Дойче ананербе".
- Как-то говорил с Вилли, и он сказал мне о божественном зачатии Фриды, но я не понимал, за что тогда он так ненавидит сына, - промолвил Андре.
- Отец Вилли был партиец, но, как говорят, в порочащих связях замечен не был, его берегли для других целей. Весь его бизнес был легальным, все активы в Швейцарии, исправно платил налоги. За два года до конца войны он вдруг уехал в Аргентину, забрав с собой и Вилли. Многие тогда покидали страну, уезжая кто куда. Приехал тихий, безобидный немец, с деньгами. Это было начало мая одна тысяча девятьсот сорок третьего года. А через месяц там случился военный переворот. Обстановка в стране была сложная, но деньги, вложенные в сахарную промышленность, принесли хорошую прибыль. С Вилли любили повозиться молодые люди из молодёжной организации, таких же немцев, приехавших из Германии. Старший Крюгер поощрял их научную деятельность, денег не жалел. Были там и медики, и инженеры всех специальностей. Чем они приехали заниматься в страну - никого не интересовало. В последний год войны Аргентина готова была вступить в войну.
- Что хотела этими документами нам сказать Фрида, в чём суть этого посыла?Оправдаться или предупредить? Большой объём материала? - спросил Андре.
- Это очень интересный материал, отец! Я с головой ушёл в его изучение. Дневник Мари Фальк страшен своим откровением. Она состояла в банде какого-то Чико. Свои преступления они совершали в разных странах. Этих подонков интересовали только деньги. Фрида для них оказалась крепким орешком. Понимали, что у неё огромные деньги в руках, но её защищали люди из "Дойче Ананербе". Её похищали, её калечили люди Чико, но убивать её им было невыгодно. Мари в своём дневнике подробно об этом написала. И что ещё интересно. Мари пишет о месте, называя его "Новым Берлином". Там она побывала с Фридой, к которой втёрлась в доверие с одной лишь целью - найти номера счетов. По описанию из дневника - интереснейшее место. Скорее всего, оно находится в Южной Америке и там живут только немцы, немногословные, работающие в лабораториях. Удрав из дома после школы, Мари нигде больше не училась и ей трудно было понять, чем именно там занимаются. По мере изучения материала я буду тебя информировать, отец.
По горящим глазам сына, Андре понимал насколько поглотила его новая аналитическая работа.
Эжен должен написать книгу. Возможно, для него и были направлены материалы в благодарность за тепло к Андре-младшему. А этот прилёт Весты? Насколько всё предусмотрено. Немка, больна, но есть шанс на выздоровление. Красива и умна. Я должен их познакомить, а там - будь что будет, - размышлял профессор Андре Щульц, измеряя шагами свой большой кабинет.
Продолжение следует...