Стаканов выпить больше, чем мыслей из поднебесья.
Тяжёлая, грубая ноша - фата овдовевшей невесты.
Сижу и опять поминают бескрылого лебедя ада.
И взором не замечаю сгоревшей заброшки фасада.
Стучат по железками колёса, бездушные лица в вагонах
Не видят незримые слёзы, не слышат беззвучного стона.
Как истинная самозванка, царица разрухи и пепла,
Опять претворяюсь пацанкой, хоть это смешно и нелепо.
Смеются беспечные дети, гуляя на детских площадках.
Устала на ветхой планете играть в бесконечные прятки
С судьбой, с капризной погодой, с домами и городами,
С продажной людской породой...но это лишь между нами.
Чужие глаза и одежда, чужая походка и руки.
Где я такая, как прежде? Ответьте прозрачные духи!
Зачем вы " меня" заточили в темницу проклятого тела?...
И даже не научили, как чернь отличить от белого.
Пыталась казаться красивой, пыталась казаться несчастной,
Пыталась казаться сильной... слепой, глухой, безучастной.
И крылья бескрылого лебедя к спине примеряла тщетно.
Но к "взрослым" с их детским лепетом осталась вновь безответной.
Они так боятся ада, прощения просят у Бога.
Но ад для меня - награда, прощаясь с землёй убогой
Последний стакан накрываю фатой овдовевшей девы...
А люди, своих поминая, его накрывают хлебом.