Юрию Казакову
"Morte per emozione... il signore era poeta..."**
Жена осипло: "Юрочка, продрог?" -
и страх, и осторожность в этом гласе.
"Не стоит запивать и выдаваться;
продолжу убеждать, что я - прозаик.
Не стоит разглагольствовать про торг
с писательским процессом. С ним плясали
в периоды молчанья. Гробового".
Ещё не куплен проклятый патрон,
что станет всем для Мити Голубкова***.
Неисправимость: едешь в магазин,
и всё дорогой кажется особым:
"Ничто так не прелестно как отцовство.
Никто так не прекрасен как Алёша".
Холодный август. Часто моросит.
В газетах напечатано о ложном.
Ты не готов к охоте и прогулкам:
"Творить - и всё! Конечно, мало сил,
но не-писанье попросту погубит".
Как надоели кашель и озноб.
Жена тебя напоит крепким чаем.
"Природа ранним утром величава,
но зелень всё же выглядит зловеще.
Не хочется раздумывать о злом,
коль дар раздумий предками завещан, -
как мерзкий горб! - с презрительной издёвкой!"
Ты со вчера предчувствуешь озон:
"Тамар, послушай, дождик не идёт там..."
"Не шёл пока! Противна эта явь:
горячка набирает обороты.
Теперь тебе прийдётся побороться.
Ну ради нас - приляг хотя б на часик".
"Любое принуждение - есть яд!
(Хоть я и настоял в твоём начальстве
над телом и над мыслями). Но всё же!
Когда Господь услышит "это - я
всё написал, прочувствовал и прожил",
тогда, Тамар, и лопнет эта нить,
что силой удержала этот август;
тогда, без промедления, я ахну
от лёгкости, направившись в Тарусу,
где Митя отдыхает. Мне бы с ним..."
Ещё далече, Господи, то утро:
когда природа вздрогнет, митингуя;
когда раздастся: "Юрочка, проснись!
Проснись же, умоляю! Митя умер..."
* "Послушай не идёт ли дождь..." - название так и не написанного рассказа Ю. Казакова
**итал. Смерть от воображения... Господин был поэт...
***поэт, писатель. Застрелился использовав один из патронов, которые незадолго до трагедии дал ему Юрий Казаков.