А время шло, зевая и чихая - оно не успевало в гастроном, дремало тихо над несладким чаем, дымило ночью в форточку тайком. Оно скучало - люто так скучало - по тем, что вдруг остались позади, о кораблях пиратских у причала, шуршанью первых мега-древних льдин, о битвах и дуэлях (уж простите), о пепле инквизиторских костров, о всех живых, потерянных, забытых...
...Стрела летит сквозь медное кольцо - летит уже века, лететь ей вечно, и лучник ждёт, прищурив карий взгляд, шумит базар, и солнце греет плечи - в давно, в три сотни лет тому назад.
...Шумит базар Сорбонны, пыль искрится, и пахнет кофе, пеплом и вином. Помост, трибуна? Лица, лица, лица... Горячий воздух меж домов струится. Слова то веселят, то жгут огнем. Веревка по бродяге плачет! - Право, не нимб хоть и не сточная канава!
...Шумит толпа на площади. Ура! Трещит стена и рушатся запреты, слегка дождит - хорошая примета, все верят в "Завтра лучше, чем вчера".
...Опять толпа, и музыка, и шум, улыбки, краски, радостные лица, и все звенит, танцует и искрится, все love, not war. А после - бэби-бум, и не война, но мир ли? - как сказать, похоже надо всё трясти опять.
И снова, вновь, и заново, по новой... Менялись карты, лица, имена, основы прорастали сквозь основы, Батыи, Че Гевары, Пугачевы и прочие всплывали вдруг со дна, чтоб вспомниться, плоть обретать и быть, чтоб сеять смуту и служить потехой, смешно - ну прямо колики со смеха, так весело, что хочется завыть.
А время потихоньку квасит спирт на темной кухне, слушает погоду, щелчком легко раскручивает мир и ждёт - уже который год по счету? - а что не помнит. Старость, лень, склероз? - да ну их всех зачем-то и куда-то! Глядит на крыш промокшие заплаты, и думает: Как город-то подрос! Да, право слово - хоть молись, хоть пей, чертовски хорошо здесь, хоть ты тресни! Шарф достаёт, и вновь идёт на Невский кормить вчерашней булкой голубей.