Глава 16. Остров Скай
Вдоль моря шли они неспешно –
отец и сын. Шумел прибой.
Вёл Вильям лошадь за собой
Плескались волны шумной пеной
среди огромных валунов.
А берега под гул ветров
дышали мощью неизменной,
летящей из глубин веков.
Чуть с замком схожее поместье
открылось взору на скале.
Уильям подошёл.
[Алистер]
- Смелей!
Тот постучал.
- Там кто-то есть, я
надеюсь. – Он сказал отцу.
- Да, есть.
Опущен мост подъёмный –
и вышел к здания торцу
слуга, слегка ошеломлённый.
- Дэн Блэр. – Представился ему.
- Уильям Алистер МакЛелланд.
- Я вас узнал, благодаря
с отцом похожести. Проделан
далёкий путь. Средь пустыря
не стойте: день сегодня ветрен!
- Привычен я.
- Пройдёмте в дом.
Хранить поместье – долг мне вверен.
Как при отце, здесь всё в таком
же состоянье неизменном.
Я бесконечно уважал
всегда Алистера и память
о нём. Жаль, срок талантов – мал.
Судьба жестока и слепа ведь.
Кивнул Уильям и прошли
они под каменные своды.
За коридором был вдали
угрюмый зал старинной моды.
В камине тлели здесь угли.
На стенах факелы повсюду
и люстры на больших цепях.
на стол светили и посуду.
Во мрачных было всё тонах.
Тот замок в сердце сеял смуту.
Лакей здесь также был угрюм
и мрачный он носил костюм
- Надолго, сэр, вы здесь?
Беседу
Уильям перевёл.
- Живут
мои ли родственники тут?
- Своих и бабушку, и деда
Вы не успели, сэр, застать
в живых.
- Я их ни разу в жизни
не видел.
- Я вам показать
могу портреты их. Отчизне
служил всегда ваш храбрый дед.
Смотрите: вот его портрет.
- Простите, о семейных связях
мне некогда поговорить.
- Вы – как отец ваш.
- Стало быть...
- Алистер также отродясь их
не признавал и не любил.
- Причины были.
- Говорил
он так. Но есть ли выше ценность
для нас, чем семьи наши, сэр?
- Да, целей есть первостепенность.
- Храни вас Бог от всех химер,
что заменяют людям ценность
семьи и родины.
- Аминь.
За родину и жизнь отдам я!
- Храни вас Бог от лже-святынь
и от бессильного скитанья!
- Спасибо, Вы ко мне добры.
- Сей дом – унылая пустыня.
Не проводились тут пиры.
Не почитались и святыни.
На то Уильям промолчал.
Обед накрыли. Он обедал
за длинным буковым столом
один. И думал он о том,
что счастья здесь никто не ведал.
Желал быстрей покинуть дом.
Уильям вышел прочь. И в поле
опять в обряде колдовском
сошлись за книгой сын с отцом.
Луна в белёсом ореоле
сияла ярко над холмом.
[Алистер]
- Пора учить тебя. Стихии
сперва обязан ты призвать.
Старался Вильям, но опять
мешали мысли всё другие
о том, что он врага убил.
Монтгомри и его проклятье
пред смертью вспоминал Уилл.
[Уильям]
- Устал сегодня колдовать я.
- Ты – слаб. Твой страх не оттого ли?
Себя винишь опять во всём. –
У сына стоя за плечом,
спросил отец. – Подобье воли,
не воля у тебя пока.
Ты колдовал, а результат где?
Ноль, снова ноль, сойдёмся в факте.
Вся ночь ясна, где облака?
[Уильям]
- Не смей бросать мне униженья!
Не мал успех мой в обученье!
Взглянул на сына свысока
Алистер, отошедши.
- Повод
хвалить тебя ты мне не дал.
Ничто покой не сотрясло вод,
ни рябь, ни дождь.
[Уильям]
- Я так устал!
[Алистер]
- От мыслей, знаю. Мучит совесть?
Но пользы нет в мученье том.
[Уильям]
- Не в пользе дело, а в другом!
[Алистер]
- Ведёт нас долг, Уильям, то есть
необходимость. Мы должны
немало сделать для страны.
Не изменить – забудь, что мучит.
И ты ли первый убивал
среди людей? Брось! Жизнь отучит
искать поступков идеал.
[Уильям]
- Я думал, просто будет бросить,
но вспоминаю часто я.
[Алистер]
- Но что ты ищешь: забытья
или познанья? Столь остро сеть
воспоминаний жизни сей
тревожит разум от того, что
ты много думаешь о ней.
Но вот, когда осознаёшь ты,
что жизней много, в каждой из
которых есть необходимость
нам чем-то жертвовать, девиз
твой станет лишь: «непобедимость
и воля». Ты осознаёшь:
все чувства в этом мире – ложь.
[Уильям]
- Монтгомри мне сказал пред смертью,
что был индийским йогом я.
Желаю правду лицезреть я.
[Алистер]
- Она – за гранью бытия.
Не опыт ли реинкарнаций
ты хочешь вспомнить?
[Уильям]
- Да, отец.
Поможет память разобраться
И стать сильнее наконец!
[Алистер]
- Воспоминанья могут ранить.
[Уильям]
- Стерплю я. Прошлых жизней память
хочу вернуть себе опять
и никогда не забывать.
[Алистер]
- Не в прошлой жизни ты был йогом,
а где-то жизни три назад.
[Уильям]
- И как же вспомню я? Во многом
гипноз поможет, говорят.
[Алистер]
- Самогипноз, призыв стихии,
помогут, но не удивись:
виденья могут быть такие,
что ты возненавидишь жизнь.
О прошлом помнить очень трудно,
невыносимо иногда.
Желая знать сиюминутно,
затем страдать начнёшь года.
Ты вспомнишь всё по ритуалу,
но дальше в жизни ты иной
забыть не сможешь. Облегчало
всегда забвенье путь земной.
[Уильям]
- Что помню я, того мне мало.
И муку я стерпеть готов.
Я вспомню, кто я был таков.
[Алистер]
- В хронологическом порядке
ты вряд ли вспомнишь жизни все.
[Уильям]
- А как?
[Алистер]
- То – вечные загадки
в Сансары вечном колесе .
Читай заклятье на страницах
и волей ветры заклинай.
Воспрянет прошлое пускай
и память жизней возвратится.
Когда узнаешь, кем ты был,
скорей поможешь мне, Уилл,
в сей мир из мира душ вернуться.
Усилья мы объединим –
и стены братства пошатнутся.
Мы не позволим больше им
творить, как раньше беззаконье.
Освободим народ от мук...
[Уильям]
- ...И буду мук своих лишён я!
Мечом Уильям чертит круг
вокруг себя. И, стоя в центре
него, взывает он к земле,
затем к ветрам в полночной мгле.
И, концентрируясь на ветре,
заклятье он прочел: «Без лжи,
кем был я раньше, покажи.
Стихия ветра! Заклинаю!
И будет правда пусть любая,
но мне принять её позволь:
не важно: счастье или боль.»
Вонзил клинок он в середину
кольца, что начертил. Призыв
изрёк, колено преклонив.
И вспыхнул круг огня. Долину
объял и ветреный порыв.
[Уильям]
- Пускай забвение покину,
о, ветер путь былой открой,
что было ранее со мной?
Земли он несколько пригоршен
вокруг развеял, заклинав.
Метался ветер, будто коршун,
просторы свистом рассекав.
Взглянул в огонь Уильям смело
На сердце стало тяжело
Огонь разлил вокруг тепло,
но будто пламя и не грело.
И тут виденья начались.
Прохладно. В тучах неба высь.
Бежит толпа в испуге в крепость
в лохмотьях, будто век седьмой.
Горят дома. Пожар большой.
«Придётся утром на заре пасть
рабами нашего врага?» –
Кричат. Вокруг – лачуги, бедность.
«Уже на подступах войска!»
Бегут в ту крепость из деревни,
что там стоит на горном гребне.
С детьми бегут. И в их глазах
видны отчаянье и страх.
Огромна крепость. Все в ворота
вбегают в страхе отчего-то.
И жмутся к стенам там внутри,
детей в испуге обнимая.
Мечи и копья носят.
- При
осаде выстоим?
- Не знаю.
- К оружью все!
Особняком
стоит от всех в деревне этой,
как все, такой же ветхий дом.
[Пробегающие люди]
- Позвать хозяина? Он в нём?
- Совету мудрому последуй:
туда ни шагу! Колдовской
он силой нас обрёк на беды.
- А вдруг покончит он с войной?
- Он сам наслал войну же эту!
И дверь со скрипом отперлась. –
От страха люди закричали.
Уильям вышел. Но в каком
обличье? Нет зеркал кругом.
Так страшен он? Да нет! Едва ли.
Людей способности пугали.
Хотя себя со стороны
он не видал в своём виденье.
И делать как предположенья
о внешнем виде можем мы?
Он был одет, как все, в лохмотья.
И пряди длинные волос
к плечам спадали.
- Ах, ты – пёс,
колдун, твоя натура скотья!
Народ немало перенёс
из-за тебя. – Ему кричали
те люди, в крепость что бежали.
Он крикнул:
- Слышу что от вас?
Ко мне идёте вы в тот час,
когда нужна вам помощь только,
а, получив её, – вы нож
вонзить готовы в спину!
- Сколько
ты бед принёс в селенье! Ждёшь
от нас, проклятый, что? «Спасибо»?
Ты сжёг зарницей урожай,
наслал потоп на горный край.
- Случилось это, люди, ибо
вы попросили излечить
неизлечимого больного.
Вы позабыли, стало быть,
что надо всем за всё платить,
И не дано никак другого.
Вы все хотите преступить
закон и смерть, судьбу разрушить
и обойти свой долг, идя
ко мне. Но только по добру жить
затем хотите, погодя.
Так не бывает. Помня случай,
как вы больного принесли,
ко мне, заметить надо ли:
стихия силою могучей
способна к жизни возвратить.
И вспомнил маг (а как забыть?),
как принесли в его лачугу
больного. При смерти он был.
И о спасенье люд просил.
Глаза изображали муку
людей, склонившихся над ним,
ведь он смертельно был больным.
И вспомнил маг, как над больным он
в своей лачуге травы жёг,
читал заклятия над дымом
и призывал дождя поток.
Стояли пятеро у стенки,
что принесли больного и
боялись зА жизни свои.
Стояли все в одной шеренге.
Над телом и над головой
больного, в воздухе рукой,
провёл колдун. Поджёг он зелье –
и тут же стало жутко им.
Заклятья молвил над постелью
больного маг. От зелья дым
Застлал его весь дом туманом,
И тут же за окном туман
спустился наземь пеленою.
И разразилась тишь грозою.
И снова страх объял крестьян.
У дома молния блеснула,
ударив в землю рядом – и
больной, не дышащий, вздохнул, а
пожар разбил покровы тьмы.
Зарница в поле угодила.
Как факел вспыхнула земля –
и все пшеничные поля.
она огнём испепелила.
Больного увели скорей.
Немало к магу шло людей,
просили потушить пожары.
Земли горели ведь гектары.
Но только это пламя маг
не в силах потушить никак.
«И как же к нам не милосерд вы» –
Колдун услышал от людей.
Сказал им: «Нет вины моей.
Сгоревший урожай есть жертва.
Я жизнь больного ныне спас!»
[Люди]
- Но это не волнует нас!
Туши огонь в сию минуту!
[Маг]
- Нельзя! Горит огонь пускай.
- О, нет, сгорит весь урожай!
Ему кричали люди всюду.
[Маг]
- Страдал больной ваш лихорадкой.
И перенёс его я жар
в разряды молний. И украдкой
отвёл болезни я удар.
Но как я погашу пожар?
Переложил в него болезнь я.
А как я должен был? На вас?
(Перепугались все тотчас.)
[Маг]
- Коль я скажу огню: «исчезни» –
вернётся вся болезнь к нему.
[Люди]
- Когда погаснет пламя?
[Маг]
- Это
известно Богу одному.
Поля сгорели до рассвета.
От этой памяти отвлёк
бегущий в крепость со словами:
«Колдун, стрелой тебя в висок
пусть враг сразит! Ты перед нами
виновен в бедах и войне.
- Война заслужена вполне.
Он бросил людям. – Прочь отсюда!
Я вас спасал от бед больших. –
И замахнулся он на них.
И все шарахнулись оттуда,
как от чумы.
- Бегите вон,
подобно псам, пока способны! –
Сказал колдун вослед им злобно.
Он был ужасно разозлён.
В тряпье до пят и капюшоне
пошёл неспешно он к холму,
где крепость. Люди суетились.
Безумна паника.
[Люди]
- Ему
не место здесь! Не пропускайте!
От рук врагов колдун умрёт,
но прежде нас!
- Да-да! Вот-вот!
Вы мост скорее поднимайте,
и не пускайте колдуна!
Лишь кровью смоется вина.
- Смотрю, с приказами ты быстр?
Но власть тебе ведь не дана! –
Сказал в воротах бургомистр. –
Впустить. Спасаем наших всех!
[Смотритель крепости:]
- Но он – колдун. Злорадства смех
его всегда звучит над нами.
[Бургомистр:]
- Какое дело мне? Колдун –
он – воин здесь, в войны канун.
Как все, дерётся пусть с врагами.
Пусть меч берёт, кинжал и лук.
Своих не стану убивать я.
Клевещет каждый: враг и друг.
Ложь – яд, ей нет противоядья.
На башнях крепости – дозор.
Оружья мало, нету пушек.
Враги всё жгут, вдали – костёр.
Горят немало деревушек.
Вдали зловеще рог трубит.
Язык чужой несётся в эхе.
И вражьи лязгают доспехи.
Удары бьют мечом об щит.
Поют молебны под звонарней
внутри твердыни. Начат спор:
«Дадим ли мы врагам отпор?»
Но что деревня против армий? –
Простые люди без кольчуг.
Войска готовятся к осаде.
«На стены! Камни в них бросайте,
как подойдут!» – Кричат вокруг,
оружья делят в суматохе.
«Ах, сколько их! Дела как плохи!»
Поодаль всех присел на тюк
колдун.
«Смотрите, сколько тысяч
врагов подходят грабить И сечь!
Не покидаем этих стен! –
Кричит один. «Возьмут нас в плен!
И на победу нет надежды.
Огонь… Взгляни на тот рубеж ты!
Мечей не хватит нам и стрел,
хоть бургомистр наш и смел.
Доспехов нет!» Лопаты, вилы
в войне успехов не сулили.
[Люди]
- Спроси совет у колдуна.
- Не я.
- Не я.
- Вы же мужчины!
Над вами трусость ли властна?
- Боимся мы не без причины.
- Мы спросим.
- Третий есть смельчак?
(Все в страхе отшатнулись.)
- Так,
теряем время. Что же, двое
пойдём.
(Подходят.)
- Помощь мы
пришли просить у вас. Что делать?
[Колдун]
- Сдаваться! Разве что-то челядь
кроме того умеет?
- Мы
вас просим! Вы же – с нами. Разве
вы не боитесь смерти?
- Нет.
- Но почему?
- Спросили раз вы,
отвечу вам, что смерти нет.
Те двое вмиг переглянулись.
- Вы нас спасёте?
[Колдун]
- Все плотней
ко стенам станьте. Лишь безумец
сразится с тем, кто их сильней. –
Колдун им крикнул. – Крепостные
не покидайте стены.
Что ж,
Ты бурю в штиль никак не ждёшь. –
Сказал колдун, смотря с бойницы
на вражье войско. Сотен пять
врагов собрались наступать. –
О смерти будете молиться.
И вынул маг волнистый нож.
Людей тогда объяла дрожь.
[Маг]
- Ветра, поднимите в степях гул
Пусть враг дрожит, не мы. – Вонзил
Он в землю нож изо всех сил.
Народ, к стене прижавшись ахнул,
когда тот голос громовой
заклятья молвил. Всей толпой
они смотрели. Во мгновенье
он вынул нож. Без промедленья
чертил зловещий круг колдун,
вокруг себя, сам стоя в центре:
«Вас, властелинов перемен – три:
Ветра, – пускай родят тайфун;
Огонь небес – взметнёт зарницы;
Дожди – звучат как сотня струн.
Пусть сила удесятериться
напора вашего! Земля,
покой незыблем твой снаружи,
но в недрах силою бурля, –
ты – жар и пламя. На ветру же
мне силу дай! Мой первый вздох
в тебе и от тебя, о ветер!
Ты наблюдаешь смены ведь эр.
Я – дух стихий. Всех четырёх,
во мне таится микрокосм.
Порывом гряньте стоголосым!» –
Вонзил клинок он в центр. Мох,
что был ножом прочерчен, пламя
кольцом объяло.
[Маг]
- О, ветра!
Крепчайте в поле над врагами!
Ветра сломали вражье знамя.
[Маг]
- Победа будет пусть скора
стихии воздуха над войском!
Не им народом быть геройским.
Спасите нас, гроза, земля!
О, ветер, заклинаю я:
Смети пехоту с войском конным! –
Поднялся вой ветров такой
за неприступным бастионом,
что войско сбило с ног.
[Маг]
- Утрой,
стихия, силу! Воды, лейтесь,
омойте бурей дождевой
от полчищ вражьих землю! Вейтесь,
ветра! Обрушьте, небеса,
на войско вражье ужас! А
всем нам победу одолжите,
пусть победим мы и гроза!
А вы, захватчики, глаза
пред нашей силой опустите
и отступите иль умрите! –
Поднялся страшный ураган.
Враги, щитами прикрываясь,
не видят в метре. Но не дан
приказ об отступленьи.
- Вам месть! –
Колдун сказал. – Их власть, как пыль
пускай развеется по полю!
Как знамя их, сломи их волю!
Да, вы сильны пред нами в штиль,
а в бурю вам владеть дано ли
своим могуществом? – Войска
врагов смело порывом.
[Колдун - народу]
- Страшен
мой дар? Победа же – сладка.
Что видели издалека –
вещайте всем с дозорных башен.
Пускай все празднуют успех,
но помнят цену поединка,
что в мире человек – песчинка. –
То ужас вызвало у всех.
Тогда раздался мага смех.
***
Так значит связан я с стихией
И с колдовством давным-давно.
Имею силы я большие.
Но помнить их не суждено?
Уильям стал на миг героем
событий тех видений. Он
сказал отцу: «К чему лишён
я этой памяти?»
[Отец]
- Устроим
мы, если хочешь, чтобы ты
не забывал былые жизни.
[Уильям]
- Да, я хочу.
[Отец]
- Но мы закон
тогда преступим.
[Уильям]
- Ах, закон:
«Забудешь, сколько не учись?» Не
желаю так, как все я жить:
впадать в беспамятство о прошлом.
За жизнь в познанье быть возросшим,
но вновь со смертью всё забыть?
[Отец]
- Душа хранит всю нашу память.
[Уильям]
- В воспоминаньях наша власть.
А в них – того себя я часть.
А что судьба? Жнёт, как серпа медь,
колосья знанья. Нет, мне мало
того, что я узнал, отец!
Хочу всё знать, чем обладала
моя душа. Не рок, – я – жнец
пускай своих усилий буду!
[Отец]
- Учти, ты сам о том просил.
Закон вселенского порядка
нарушим мы с тобой, Уилл.
Возникнет образов накладка,
когда ты вспомнишь, кем ты был.
Назад дорог не будет. Люто
не проклинай затем минуту,
когда покой взамен на сил
поток ты выменял.
[Уильям]
- Забвенье –
мне всё же худшее мученье.
[Отец]
- И я хотел такой обряд,
Пока я жил еще проделать.
Но можно только это сделать,
когда смогу я смертным стать.
[Уильям]
- Но как ты сможешь возвратиться?
[Отец]
- Читать заклятья буду я,
но буря здесь нужна, зарница,
дожди и воля, сын, твоя.
На колдовство уйдут пусть годы.
Но каждый раз, когда призвать
решишь ветра, зарницы, воды,
мой дух ты будешь призывать.
При вспышке света с каждым разом
Я буду силу получать.
Смогу я человеком стать.
Магистру отомщу тогда сам.
Он всех карает без суда.
Конец положим тирании
магистра мы спустя года
твоих учений. Стань сюда
и начинай взывать к стихии!
Уильям вновь взывает ввысь:
«Мне сила ветра покорись!»
И тут ветров поднялся гомон.
В обряд и слово «Подчинись!»
вложил Уильям будто жизнь.
Как пламя вспыхнуло кольцом, – он,
взывая, руки распростёр.
Просил Уильям вечно помнить,
отец же, глядя на костёр, –
постигнуть власти целиком нить,
что вяжет силы и миры.
И грянул гром, и хлынул ливень.
Слова учителя мудры,
а ученик всегда наивен.
«Порежь ладонь, мне руку дай.
И нашу кровь с огнём смешай» –
Сказал отец. Сын так и сделал.
[Отец]
- Со мной заклятье молви вслух.
С огнём сольётся воля двух,
разрушив тяготы удела
нас, смертных: быть в забвенье.
[Отец и сын]
- Мы
свободны от вселенской тьмы.
Себе мы путь такой избрали.
Огонь, двоих освободи!
В начале нашего пути;
живя; у смертного одра ли
где б на земле не находясь,
пусть видим с нашим прошлым связь!
Где хлещет ливень, бьёт прибой где, –
свобода наша. Сил вожди!
Дожди, неведенье омойте!
Огонь, познанье освети!
Ветра, сознание откройте!
Земля, ты волю укрепи!
[Сын]
- Придя с рожденьем в жизнь земную
не забывать хочу былую.
Не быть забвения цепи!
В костре вздымалась сотня искр.
Читал заклятие Алистер
на непонятном языке.
И руку к призрачной руке
отца поднёс Уильям.
[Алистер]
«Власти
моей боишься над тобой?
Но нет её, всё – выбор твой.
Читай заклятия сейчас те. –
Силён, кто их произнесёт.» –
Сказал Алистер сыну – тот
и, правда, чувствовал во власти
себя отца. И трепетал
под взглядом он, что как кинжал
пронзает душу, и прочтёт всё,
что скрыто в ней, за грань смотря.
И обессилел Вильям вовсе
к концу обряда. Уж заря.
Уже бежит пред солнцем мрачный
покров ночи, горят лучи.
Стал призрак менее прозрачный,
хоть белым светом и светясь.
Смотрел Уильям удивлённо.
[Отец]
- Вот новой силы ипостась,
достойной, скажем, эталона.
С обрядом каждым обретал
отца дух большую всё плотность.
Заметим здесь: чем больше сходность
он с человеком обретал,
тем больше властность проявлял.