1.О ХЛЕБЕ И ЗРЕЛИЩАХ
Плебс требует хлеба и зрелищ.
Чтоб вздыбила волосы жуть,
Пожарищ, блудилищ и лежбищ.
Чтоб, сытно нажравшись, заснуть.
Но солнышко чтобы светило,
И чтоб ветерок обдувал.
И чтоб в животе забурлило,
Когда ты от пуза пожрал.
Пусть где-то трибуны трибунят,
В Сенате бубнит Цицерон,
Сенека томится в раздумьях
О смысле текущих времён.
Юпитер всё так же надмирен,
В поход легионы идут…
Но меч изостряет Арминий*
И варваров орды грядут.
Всё славно; Казённые гимны
Продажный певец пропоёт…
Но всё, же Империя гибнет,
Коль спит безразличный народ.
*Арминий – предводитель германских племён
2. ВСЁ ДЛЯ ПОБЕДЫ
- Деньги не пахнут! – Выдал сентенцию Веспасиан.*
Он – Император. Поэтому прав априори.
И возмущенье древнеримских рабов и крестьян
Безразлично ему. Да и кто с Императором спорит?!
Некогда спорить, когда одолела нужда.
Хорошо, если она одолела в лесу или в поле.
Тут уж приволье! Не видит никто, И тогда
Можно присесть под античным кустом и на воле
Выпустить газы и с облегченьем отлить.
И, наслаждаясь прежде неведомым чувством свободы,
Думать свободно, и, не таясь, обо всём говорить
Лишь бы не мешали нужному делу погоды,
Лишь бы безжалостный, с севера мчащий Борей
Не холодил бы твой зад леденящим своим дуновеньем…
Если ж Борей – завершай свое дело скорей.
Лавром утрись и скорей соверши омовенье.
Нимфе воздай благодарность за пользование ручьём.
И радуйся, что нужда тебя прихватила не в Риме.
Ибо в столице ты, видимо, знаешь, почём
Стоит сортир посетить, Императорской воле во имя.
Там на сидушках на мраморных сладко сидеть.
Но, облегченья ты там обрести не сумеешь,
Если не платишь. А денежки надо иметь.
Деньги – увы, не растут, даже если их в поле посеешь.
А Император? Он мелочь любую к рукам приберёт.
Ежели же, римлян античный понос изнуряет -
Руки подставит. Вот и деньги на новый военный поход.
Тужьтесь, свободные граждане! Лишнего здесь не бывает.
*Веспасиан – император, установивший плату
за пользование общественными туалетами
3. К ОВИДИЮ
Ах, не писал бы, друг мой Овидий «Amores»*
О том, как женщине не устоять пред твоим языком.
Жил бы в Риме, а не в ссылке за синим и чёрным морем
Но Аполлон сделал тебя поэтом. Значит, и дурачком.
А дурачки удержу мыслям блудливым не знают.
А мысли развязывают болтливые их языки.
А поэтому и опала, и дурачки изнывают
На диком бреге от Рима далекой реки.
Нет, друг Овидий! Возьми хоть меня для примера;
Если свербит в голове, в руки беру я стило.
И на вощёной дощечке пристойным размером
Императора славлю. И мне повезло.
Потому, что Император милашка и душка,
Умён неотразимо и строен, как кипарис.
И даже если блюёт во время пирушки,
То лишь в ладони друзей, что вокруг собрались.
И рабов своих, и воспевателей не обижает,
И преторианцев впроголодь держать не велит.
И потому любой недурак его обожает.
Даже самый последний бродяга и инвалид.
Вот и ты, друг мой Овидий, сложил бы во славу
Богочеловека, которому равного нет,
Оду! А то всё шкрябаешь виршики про шалаву,
Что и без поэзии рада всем подмахнуть в ответ.
Пишешь, как её обволакивал ты словами,
И как она истекала соками, предвкушая приход…
Нет, друг мой Овидий, скажу (между нами):
Император – не Аполлон, но верный доход.
*Книга любовной лирики, за которую Овидий
был сослан в дальнюю провинцию
4. РАБЫНЯ ИЗ ГИПЕРБОРЕИ
Я – раб твой, рабыня из Гипербореи!*
Но ты студёней воды, струящейся из ледника.
Подойди же, подойди же скорее!
И ты ощутишь, как греет моя рука.
.
Рим не ищет любви, но лишь обладанье.
На этом торжище любовь не в цене,
Спрос на уменье принять и стенанья.
Когда-то подобное нравилось мне.
Я разделял ложе с самой Мессалиной,*
Обжигал губы, целуя нубиек литые соски.
Гречанки, наспевшие, как маслины,
Податливым телом лечили меня от тоски.
Я покупал всё, что сам себе пожелаю,
Но твоей любви купить не могу.
Ты такая холодная, как неживая.
Словно хрустальная друза в снегу.
Там, откуда тебя привезли на продажу,
Лето короче вздоха и на лету застывают воды.
Ты и на золото не смотришь даже.
А только в сторону дикой своей свободы.
Я раб твой, рабыня, светловолосая радость!
Я купил тебя для любви между нами.
Но Империю не любят: от гор араратских
До скал британских за Геркулесовыми столбами.
Это ты убила меня, рабынечка. Руки твои в крови.
Всё, как мне предрекала Сивилла* седая…
Империи рушатся и гибнут от Нелюбви.
Но смертельней всего - любовь покупная.
*Легендарная северная страна
* императрица, известная крайним распутством
*Древнеримская прорицательница
5. ОЖИДАЯ СМЕРТЬ…
Я жду приказа: «Добей».
Друг повержен. Кровь из-под доспеха.
Плебс беснуется при виде кровей.
Я возвысился! Я добился успеха!
Мы прощаемся, друг мой, с тобой..
Крови! Крови! - возжелала арена.
Жизнь она, как гладиаторский бой:
Если не ты, то тебя непременно.
Ты трезубец пытался вонзить.
В меня. Но удар мой оказался точнее.
Сетью своей меня не смог уловить
И просишь пощады. Но гибель – нужнее.
Радуйся! Нас будут помнить в веках,
Как мы бились публике на потеху!
А завтра меч не дрогнет в чужих руках.
И кровь я пролью на песок. Тут не до смеха.
Убивают... Но жизнь, мой друг, такова;
Кому-то смерть, а кому-то, поверь, в наслажденье
Слышать хрипы и умоляющие слова,
Всматриваясь в судорожные телодвиженья.
Всё! Император сжимает кулак.
Трибуны замерли, ожидая смертного хруста
Горла. Друг мой, я убью тебя так,
По канону гладиаторского искусства.
6. ПУТЬ В РАЙ
Путь в Рай пахнет львиной мочой.
Это там, в подвалах, к убийству готовы,
Изголодавшиеся львы не думают ни о чём
Кроме мяса – не важно для них, какого.
Лишь бы оно бегало, чтобы его догонять,
Как это заведено и длится веками:
Набрасываться, и зубы вонзать.
И слизывать кровь шершавыми языками.
Империи Римской заведомые враги,
Верующие в еврейского фокусника и балабола
Слышите – молятся: «Господи, помоги» !
К кому они обращают свои глаголы?
Разве это бог? Где молнии? Где ужасающий гром?
Где храмы, все в золоте подношений?
Бог не ступает, как мужик, по земле босиком.
И не допустит своего бичевания и поношений.
- Распятый при Пилате, божий сын
Пострадавший, истерзанный лютою болью…
Ах! Какие невероятные снились нам сны!
Будто Ты ведёшь нас по хлебному полю,
А колосья беременны спелыми зернами
Золотые волны колышутся от ветерка…
Господи! Избави нас от смерти позорной!
Иисусе! Пусть смерть наша будет легка!
Империя! Сколь ненасытно твоё зверьё,
Ждут, когда голодные львы растерзают
Крещение принявших: глупое старичьё
Да женщин с детишками, которые уверяют,
Что на небе их примет в объятия Тот,
Кто усадит их от себя одесную…
- Господи! Львам открыли из клеток ход.
Боже! Подари мне силу такую,
Чтобы вынести этот ужасный час!
На трибунах плебеи перерёвывают зверей
Империя! Ты сильна, ты победила нас.
Ну же, звери, убивайте скорей!
Император рад! Инаковерующих не стало.
Плебс ликует: великий аттракцион!
Но Вера крепче любого металла.
Юпитер повержен и посрамлён.
Память прервётся. Золото расточится
От Империи не останется даже прах…
А люди Иисусу продолжают молиться,
Надежду обретая в Его словах.