Кому решать здесь этот спор,
Оставлю я другим;
А сам представил птичий двор -
Таким...
Среди двора, на самом солнцепёке,
Среди бесчисленной семянной шелухи,
Сидели, умницы, - умом не так далёки, -
И разбирали чьи-нибудь грехи.
В грехах, вестимо, нету недостатка -
И недостатков хватит, как на грех!
От них, порой, на сердце очень гадко,
Порой, они же - вызывают смех.
"Ты знаешь, милая, мне, право, нет уж мочи, -
Сказала Курица Гусыне между прочим, -
Терпеть от Утки всякое враньё:
Всё, что ни скажет - ложь,
Где правда - не поймёшь,
И детки наглые её - как вороньё!
Но те - цыганского хоть роду...
А эти взяли что за моду?!
Да и одеты все в какое-то рваньё". -
"Да пусть её болтает: нам-то что?! -
Гусыня Курице надменно отвечала, -
Я и сама за ней такое замечала!
И, хоть не верила ей с самого начала,
И наперёд ей не поверю ни за что.
А как одеты, так ведь денег нужно!
А где ей взять? - и не подаст никто:
Живёт одна, растит детей без мужа..." -
"Вот-вот! Видать, уж хороша,
Коль муж её - и тот как тряпку бросил!" -
"Да был ли он вообще, моя душа?!
Ведь не расскажет же, коль мы об этом спросим.
А вот уж и она..." -
"Привет, соседки!" -
Тащась с кошёлками, к ним Утка подошла.
"Ах, здравствуй, Уточка! Ты где ж была?" -
"Да на базаре: вон набиты - обе сетки!
Не чуя рук и ног, едва дошла". -
"Так отдохни присядь!" - "И в самом деле,
Передохну чуток... и что скажу я вам:
Слыхали новость? Нынче, на неделе
Начальник новый приезжает к нам!" -
"И кто ж это? - Гусыня побледнела, -
Ведь - моего хотели назначать!" -
"Индюк с супругой! - Уточка пропела, -
Так уж велели жаловать и величать
(Гусыня тут же в избу упорхнула)!
Ой, что это она? Как ветром сдуло!
Ты не заметила ли, Кура, как в конце
Гусыня изменилась вся в лице?" -
"Как не заметить! - Кура отвечала, -
И поделом ей: больно уж горда!
Всё своего супруга намечала
В Правленье править - вот уж где беда". -
"Да... - Утка улыбнулась вяло, -
Себя - повыше нас с тобой считала!
Теперь, гордячка, погорюет пусть...
Видать, хорош, её хвалёный Гусь! -
И чуть поближе к уху наклонилась, -
Со мной одна бабёнка поделилась, -
Она у них в Правлении - Завхоз.
И, видно, встал у них насчёт Гуся вопрос...
Ты только никому не проболтайся!
А то ведь, знаешь, только тронь навоз..." -
"Ну, что ты, Ута?! Что же за вопрос?" -
"А тот, что там не все делишки гладки,
И Гусь её... был отстранён за взятки!" -
"Ой, батюшки! - всплеснула та крылом, -
А ведь пыталась, давеча, меня уверить,
Чтоб мне - и на слово тебе не верить!
Так и мела, как будто помелом!
С таким супругом - не поднимешь взору:
Не оберёшься всякого позору!
Уж, лучше жить вообще одной, как ты. -
И Курица, без лишнего укору,
Поправила на Уточке банты. -
А ты-то как, сестрица, поживаешь?
Измаялась, поди, ведь всё сама!
Опять же - детки... всё переживаешь...
Отец-то что? Иль так... всю жизнь одна?" -
"Ну, как же, Кура? Замужем была:
Годка четыре, с мужем прожила". -
"Неужто, добрую такую, бросил?!" -
"Ну, вот ещё беда - сама ушла!" -
"Вот так, - вздохнула Курица печально, -
Живёшь... а ведь у всех своя судьба!
Вот и с Гусыней: всё жила нормально,
Ан нет! И тут одна борьба.
Так, значит, едет к нам Индюк-урядник?
Ну что ж? Пущай: ни пуха, ни пера!
Бывай, соседка! Мне домой пора!" -
И понесла все новости в курятник.
Едва лишь только Курица исчезла,
Гусыня, волочась, с крылечка слезла.
"Ах, Утя! Ты и дома не была?" -
"Да вот - сижу всё: заболталась с Курой". -
"А что с ней говорить-то, с этой дурой?!
Чего она ещё тут наплела?" -
"Да пустяки! Чего её мне слушать?!
Хоть отдохнула, да пойду домой:
Детишкам положу покушать,
Да отпущу гулять!" - "Нет, Уточка, постой:
Ты что-то, вижу, от меня скрываешь?" -
"Да Бог с тобой, Гусыня, ты же знаешь:
И думать обо мне так не моги!
Что могут знать куриные мозги?!
Она и знать-то, ничего не знает!
Одни лишь только сплетни распускает". -
"А что за сплетни? Верно, про меня?
Да моего, поди, упомянула...
Уж так нехорошо я тут икнула!" -
"Да не волнуйся ты, подружка, зря!
Ну, если даже что и говорила...
Да мне-то только в этом толк какой?!
Ей, грязью обливать всех, не впервой!
По мне так - лучше б за своим следила:
Её Петух - задира и драчун!
И самый неприятнейший ворчун!
А твой, сестрица, словно - сокол ясный!
И вид, и голос у него прекрасный!
У той, он - шляется по разным курам, -
такой уж точно нужен только дурам!
А у тебя на всё село один:
И семьянин, и видный господин!
И любит всех вас: и тебя, и сына:
Тебе ли горевать, моя Гусыня?!
И пусть твой муж особливо не тужит:
Ещё не ясно, как Индюк прослужит".
Через одну, а может две недели,
Всё также, все на лавочке сидели.
"Ах, бабоньки! Как дышится легко! -
Сказала Кура, - и погода прелесть!
Так и взлететь бы чайкой высоко!" -
"Ну, вот опять, несёшь ты всяку ересь, -
Гусыня ей, - тебе бы всё мечтать:
Не делать ничего, а всё летать". -
"Да что ты, Гусынька, уж я ли не тружусь?!
С утра до вечера!" - "Вот-вот, а дел не видно!" -
"Ну как тебе, соседушка, не стыдно?!
Дел не видать к тому, что не горжусь.
По дому хлопочу - не для показу!
Уж, коли делаю, так делаю всё сразу". -
"Ну, хватит вам! Не то я - рассержусь! -
Сказала Уточка, - неужто не обидно?!
Для чайки - я ведь тоже не гожусь,
Да не ропщу! А вам, смотрю, завидно". -
"Ну что ты, Ута?! Ну причём тут чайка?!
Гусыня говорит, что я - лентяйка!" -
"Да ладно, Кура, слово не убьёт...
А это кто ещё такой идёт???" -
И, вытянув свою кривую шею,
Гусыня вся подалась наперёд.
"Так то - Журавль!" - "Вижу, что не страус.
Я говорю, куда его несёт?" -
"Так он же - к Цапле нашей прилетает! -
Сказала Утка, - вся округа знает!" -
"Не может быть!" - "Ну, вот ещё натура, -
Чтоб Утку поддержать, сказала Кура, -
Уж месяц, как она его невеста!" -
"Да врёшь ты: Цапля слишком молода". -
"Да вот те крест! Да не сойти мне с места!" -
И Кура гордо клювом повела.
"А он - красивый, этот Журавель! -
Гусыня молвила, - не правда ли, сестрички?!" -
"Не плох, конечно, он для этой птички,
Так ведь и Цапля наша - как модель!
И длиннонога, и стройна..." -
"Да брось ты, Ута! Что она?!
Пусть ноги длинные, да тонкие как спички!" -
"Ну, уморила, Гуса, ха-ха-ха! -
Кудахтала супруга Петуха. -
Какой это понадобилось мухе,
Чтоб укусить тебя - сегодня ты не в духе.
Слышь, Ута? Значит, люб ей Журавель!
Ой, не могу! - вовсю смеялась Кура, -
Взяла б его, на старость, для "амура!" -
Так и зашлась вся, будто вдарил хмель.
"Тьфу, пропасть! Дура - так и есть!
Тебе б по месту одному, чтобы не сесть!" -
"Да полно, Гусынька! - вступилась Утка, -
Не понимаешь что ли? Это - шутка!"
Под громкий разговор и шумный смех,
Вдали Индейка подходила к дому.
Болтушек - словно подменили всех,
И даже сели как-то по-другому.
"Во, хамка прёт! - Гусыня прошипела, -
Вы посмотрите, как она идёт:
Ещё приехать толком не успела,
А уж выходит, наглая, в народ!" -
"Ну что ты, Гусынька, её скорее хаешь:
Ведь ты её совсем ещё не знаешь!
Быть может, она вовсе ничего?
Иль оттого уж ты её ругаешь,
Что муж её встал вместо твоего?" -
"Причём тут муж? хотя и он - вопрос:
Начальник, видите ли, задирает нос!
Грудь колесом, а с самого-то, с носа -
Висит нарост какой-то, как лапша с подноса". -
"Тсс... - Утка прошипела, - тише:
Начальница близка, ещё услышит!"
Индейка тут уж к дому подошла:
"Мир вам, любезные соседки!
Желаем здравствовать!" - и далее пошла.
"Хоть бы присела к нам, да посидела! -
Сказала Курица, - чай, выходной теперь!" -
"Да некогда, девчата, много дела,
Уж не взыщите!" - и ушла за дверь.
"Ну что? - Гусыню жгла скамейка:
Вскочила сразу, - какова Индейка?
Я говорила вам: хоть верь, не верь,
А эта штучка - сущая злодейка!"
***
Среди двора, на самом солнцепёке,
Среди бесчисленной семянной шелухи,
Сойдутся, умницы, - умом не так далёки, -
И обсуждают чьи-нибудь грехи.
Проходят дни, и месяцы, и годы,
И жизни наши. Утекают воды!
Всё изменяется. Но лишь до сей поры,
Без перемен такие вот "дворы".
2.05.2001