Вчера мне приснился город
После ядерной катастрофы.
Он был очень мрачным и тихим
И улицы были полны обломков
Сгоревших машин и остановок.
И люди в нём передвигались в тоннелях,
Перебегая от одного дома к другому,
Укутавшись в плащи из брезента.
И от подошв их тяжёлых ботинок
Там, где они наступали,
Оставались глубокие борозды
На покрытом пеплом асфальте.
Дома-муравейники их были обшарпаны,
Казалось, что все они давно заброшены.
И только дорожки следов у подъездов
Говорили о том, что здесь есть живые.
А мешки, валяющийся всюду под окнами,
Означали, что дома забиты людьми под горлышко.
И квартиры теснились так близко друг к другу,
Что размерами были похожи на скворечники.
И окна в этих квартирах-скворечниках
Были завешаны резиновыми шторами,
Как в морге или на скотобойне,
Поэтому свет не проникал сквозь них внутрь.
В квартирах людей было сыро и пыльно,
И всюду лежали груды тряпья и мусора.
Столы с облезшим и выцветшим пластиком
Были заставлены пустыми консервными банками,
В которых люди готовили свою скромную пищу,
И ели и пили из них же, поэтому не выбрасывали.
И когда на город наступали вязкие сумерки
Цвета гниющей от радиации язвы,
Люди садились на пол, прижимаясь ухом к розетке,
Чтобы слушать шумы заражённого мира,
Которые шли в их квартиры от столбов-антенн
С тысячью проводов, воткнутых у каждого дома.