I
Состав уже сбавляет скорость,
Все оживляются кругом.
Марина, подавляя робость,
Глядит на сцены за окном
Одним глазочком из-за шторки,
А сердце, будто мячик с горки,
Летит, стучится под ребром
И в горле от волненья ком.
Толпятся люди на платформе,
Как муравьи, несут багаж,
Согнувшись под ярмом поклаж.
На них взирают люди в форме,
Разбившись группами по два.
Ну, здравствуй, милая Москва!
II
Никита, проявив манеры,
Помог спустить ей саквояж,
Но бойкие пенсионерки
Ему всучили свой багаж,
И без прелюдий (взяли моду!)
Просили донести до входу,
Ругая свой радикулит,
Артроз, хондроз, бронхит, артрит…
Он подчинился, славный малый,
Взял сумки. И немедля он
Людским потоком был сметён,
Как хрупкий лёд на речке талой.
И, затерявшись средь голов,
Старался избежать толчков.
III
А возле входа та же давка:
Спешит нагруженный народ.
Марина с краешка на лавку
Присела и Никиту ждет.
Во все глаза глядит упорно.
Давно уже пуста платформа,
Ну, а Никиты нет как нет -
Простыл в помине его след.
Бессмысленно потратив время,
Она направилась к метро,
Минуя кассы и бистро,
И волоча поклажи бремя.
Скорее в тетин уголок,
Где ждёт с капустою пирог.
IV
Родная крестная Марины
(В ближайшем с мамою родстве)
Без лишней болтовни рутинной
Согласна приютить в Москве
Её на время поступленья,
Коли не будет с ней мученья
(И непредвиденных затрат -
Бюджет у тети небогат).
Жилье в столице – плюс весомый,
Который дан, увы, не всем,
И лучше избегать проблем,
И с благодетельницей скромно
Вести себя, смиряя нрав,
Не нарушать чужой устав.
V
Купив билетик на подземку,
Она спустилась в глубь метро,
И, как приезжая туземка,
Дивилась, как же глубоко
Туннель проложен под столицей
(Здесь, правда, есть чему дивиться!)
И потолка, и стен декор
Ей услаждал впервые взор.
Семь станций пронеслись, как грезы,
И витражей калейдоскоп
Запомниться навряд ли б мог,
Когда в глазах стояли слезы.
«О, Боже, что за красота!
Тут даже под землей Москва!»
***
VI
Марину мы пока отпустим,
Вернемся снова на вокзал,
Где в меланхолии и грусти,
Вдоль-поперек оббегав зал,
Носился в мыле наш Никита
(Как будто бегал от москита),
Марину тут и там искал,
Старушек бойких проклинал.
Но скоро понял: бесполезно
По залу бегать взад-вперед,
Навряд ли он её найдет.
Как Золушка она исчезла,
На облучке умчалась вдаль…
- Да, что поделать! Очень жаль!
VII
А что ты знаешь? – «Только имя
И то, откуда держит путь…»
- Да, здесь с такими позывными
Совсем несложно ускользнуть.
Ищи теперь иголку в стоге,
Ищи, пока не стопчешь ноги,
Но помяни мои слова:
Ее уже взяла Москва! –
Так отшутился Вася Ломов.
(Природной чуткостью своей
Он отличался от друзей
И всех Никитиных знакомых.
Но долгой дружбы славный след
Ему давал приоритет).
VIII
«Смешного я не вижу в этом!
С чего мне поиск свой начать?»
- Сходи-ка в розыск за советом.
Ну, или же в Союзпечать! -
«И дать в газету объявленье?»
- А что? Прекрасное решенье!
Да у меня и текст готов:
«Я потерял свою любовь…» -
«Василий! Все тебе веселье!
Прошу, от шуточек уволь!»
- Ты там влюбился, с дуру, что ль?
Сервиз куплю на новоселье!
А, лучше, тостер! Выбирай! –
«Все, Вася! Брось! Не приставай!»
IX
Кто не страдал, стрелой Амура
Пронзенный слева под ребро,
Кому любовь, слепая дура,
Не ухмылялась вдруг хитро,
Тому Никитины мытарства,
И оголенных чувств коварство
О чем-то мало говорят,
Поймут они его навряд.
Никита много раз влюблялся
И всё легко переносил
(А, может, вовсе не любил?
А, может, просто, заблуждался?)
Но, видно, в этот раз стрела
Сквозь ребра точно в цель вошла.
***
X
Марина, не спросив советов
И сделав лишний переход,
От злых отбившись турникетов,
В итоге вышла через вход.
И оказалась на свободе,
На летней городской природе,
Под сенью лип и тополей,
(Что серых станций поживей!)
Пройдя пешком четыре дома,
Она нажала нужный код, -
На лавке грелся рыжий кот,
Его разобрала истома, –
И тетя, будто в мегафон,
Ей закричала в домофон.
XI
Блюла упорно тетя в жизни
Привычки старых, добрых лет,
И память о былой отчизне
Там береглась, как партбилет.
Она обмылки собирала,
И не снимала целлофана.
Пакет стирала. А в углах
На кухне лук висел в чулках.
Почти что в каждом разговоре
Ругала нынешнюю власть,
Андропова ж хвалила всласть
И намертво стояла в споре.
И свято, словно пионер,
Хранила верность СССР.
XII
Квартира, где старела тетя,
Была прескромный уголок.
Вы миллион таких найдете:
В подтеках желтых потолок,
Паркет скрипучий, кухня, спальни,
Балкон, кладовка. Гусь хрустальный.
И, непременно, на стене
Ковер – дань милой старине.
Ах, Боже правый, как же скучно
Описывать сей скромный быт,
Что временем давно побит.
Но, что поделать! Это нужно,
А то еще решите вы,
Что все беру из головы.
XIII
- Марина! Здравствуй! Как ты, детка? –
«Спасибо, хорошо! А вы?»
- Да вот сижу все на таблетках,
Но темы эти вам скучны.
Вам, молодым, одна забота –
Влюбиться по уши в кого-то,
И целый день о нем вздыхать,
Да в интернетах зависать…
А мы! А мы-то в наше время... -
(Но повторенье общих фраз
Давно уж не тревожит нас –
Нам надоели наставленья.
Их назидательный уклон
На нас наводит разве сон).
XIV
- Иди на кухню, суп остынет!
Ну, расскажи мне, как там мать?
Готова не была в помине
Тебя в столицу отпускать? –
«Она в своем репертуаре!
Ей жизнь столичная в кошмаре
Лишь предстает. Да ну и пусть!
Я испытаний не боюсь!
Она мне прочит неудачу!
И говорит: не поступлю,
А только жизнь свою сгублю,
Да время попусту потрачу!
Но я не сдамся без борьбы
И не предам своей мечты!»
XV
С ней тетя живо согласилась,
И тем упрочила свой вес.
С Мариной спорить не решилась,
Имея личный интерес.
Приятно одобренья слово!
Так это вовсе и не ново,
Как в ранге выше матерей
Стать у доверчивых детей.
Не зная материнства тягот,
Расположить к себе дитя
В кратчайший срок, почти шутя
(На лесть, известно, всякий падок).
Лить дифирамбы соловьем,
При этом думать о своем.
XVI
В Марине крестная сыскала
То, что давно уж не ждала.
Вдруг признак жизни показала
Ее уснувшая душа.
«Вот будет в старости опора,
А то помру, наверно, скоро.
(Мы забежим чуть-чуть вперед:
Еще треть века проживет).
Когда вконец в постель я слягу
И не смогу уж больше встать,
Стакан кто сможет мне подать,
Кто сходит до универмага?
Кто подоткнет под ноги плед?
Кто сварит для меня обед?»
XVII
А тут такой удобный случай,
Благоприятный поворот!
Ведь теткин быт, и вправду, скучен –
Набор обыденных забот.
С соседкой снизу разговоры
Да с продавцом на рынке споры.
Восьмое марта, Новый год…
Так шаг за шагом жизнь идет.
И тут уж тетя размечталась,
Как будут вместе славно жить,
Вязать салфетки, штопать, шить…
(Ну, в самом деле, эка радость!)
…Вести за чаем разговор,
Песочить «Модный приговор».
XVIII
Марина светскую беседу
Тут завела. И тетя ей
Должна была скорей поведать,
Какой же посетить музей
(Конечно, кроме Мавзолея).
Какие театры, галереи,
Сегодня возглавляют топ,
И что рекомендует «Сноб»…
- Москва не то, что захолустье, -
Из развлеченья – драмкружок!
Не думай, я люблю Торжок!
Со светлой вспоминаю грустью!
Но здесь для театрала рай,
Лишь на премьеры поспевай!
XIX
Не знала тетя, что ответить
И чем пресытить интерес,
Ведь все что было на примете:
«Ашан» напротив да собес.
Лет десять в театр не ходила,
К музеям в юности остыла,
И заменила целый свет
Ей стопка желтеньких газет.
Тут ясно стало все Марине.
И жалкий был у тети вид,
Понуро в сторону глядит.
И да, к всемирной паутине
Нет также доступа, увы!
«Придется в руки брать бразды!»
XX
Марина маме отзвонилась,
Детальный ей дала отчет:
Как добралась, как разместилась,
Какой у тети ей почет.
А мама тихо все вздыхала
И спать никак не отпускала.
Пришлось напомнить про тариф,
И тут же голос в трубке стих.
- Спокойной ночи! Я устала!
Простите, тетя, но я спать. –
Упала дева на кровать
И, кокон свив из одеяла,
Уснула. «Утро всех мудрей» -
Ей тихо прошептал Морфей.
***
XXI
Никита же всю ночь крутился,
Никак не мог приблизить сон,
И лишь под утро им забылся.
Но тут сработал телефон.
Пошел на кухню, съел печенье,
И написал для развлеченья
В соцсеть сугубо для друзей,
Что он не спит уже пять дней.
(Ну, да, он малость приумножил
Свою бессонницу для всех,
Но этот повсеместный грех
Простителен для молодежи.
Такой уж он френдфрейма край –
Чего ни сделаешь за лайк!)
XXII
Марина ж выспалась, как в сказке,
Свой гибкий потянула стан,
Протерла заспанные глазки,
Взглянула мельком на экран.
Но нет ни новых сообщений
Или иных уведомлений,
И нет ни одного звонка
От друга детства из Торжка.
Ну что же, разные дороги
Уводят вдаль былых друзей –
Водой их в детстве не разлей,
А нынче холодны и строги.
Об общем прошлом ни гу-гу,
И говорят через губу.
XXIII
Пропало искреннее слово,
Как стародавней притчи быль,
И взято будто за основу
Желание пустить всем пыль.
Наврать с три короба умело,
В глаза смотря при этом смело,
И выступать вперед, как князь,
Своей персоною кичась.
Являя же на самом деле
Собою абсолютный ноль,
Быть голым, как один король,
Тянуть кредиты еле-еле,
Копить на отпуск целый год,
Мечтать купить себе ipod.
XXIV
Марина к этому готова,
Наивности поблек налет.
Толпа к актерам так сурова,
И испытаний много ждет…
Но пусть нелегкая задача,
Марина верит, что удача,
Ей повстречавшись на пути,
Поможет на Парнас взойти.
Проснувшись, как всегда, с рассветом,
Она оделась поскорей.
А тетя завтрак уже ей
Сготовила. Бекон с омлетом
Марина чаем запила.
- Я побежала! Всё! Дела!
XXV
Сперва во ВГИК она решила
(Зачем же далеко ходить?!)
Чрезмерной верою грешила
Туда без связей поступить!
Ах, сколько было там фамилий,
Какие мэтры там служили,
Кумиры тысячной толпы!
Оплоты! Гении! Столпы!
Поскольку счастье – это наглость,
Марина знала, что туда
Она поступит без труда,
Мечту приняв уже за данность.
(Для юных нет почти преград,
Лишь годы их не пощадят.)
XXVI
Марина смело, дверь минуя,
Прошла охранников – и вот,
В душе от радости ликуя,
Сквозь анфиладу зал идет.
И все ей будто бы знакомо
И мило сердцу, прям как дома.
И стены, окна, потолки
Ей кажутся уже близки.
Сказала, сжав в руке анкету:
«Я так хочу учиться здесь», -
И что ж в ответ? Дурная весть:
- Мне очень жаль, приема нету.
Вы опоздали на два дня,
Прошу вас извинить меня.
XXVII
А дальше было все в тумане.
Марина вниз сошла с трудом,
Не чуя ног, в полудурмане,
Не представляя, что потом,
Присела на бордюр у входа.
От недостатка кислорода
Не в силах сделать даже вдох,
Ни тихий «ах», ни грустный «ох».
А на дворе бурлило лето.
Июнь во всей своей красе
Стоял в центральной полосе,
И были все едва одеты,
И пели сладко о любви
В садах цветущих соловьи.
XXVIII
«Все кончено! - Марина плачет,
И ручейком стекает тушь. -
Не справилась с простой задачей!
Пора, пора вернуться в глушь!
Ах, мама знать бы все заранье! -
Марина шепчет сквозь рыданье. -
Несобранность всему виной!
Что станется теперь со мной!?
Ну в самом деле, разве можно,
Не уточнив насчет анкет,
Не позвонив на факультет,
Так опозориться безбожно!?
Одна дорога мне – в Торжок,
Учительницей в драмкружок!»
Продолжение следует...