Багровой луны над крышей
Качался тяжёлый шар,
И нес меня степью рыжей
Никак не спадавший жар.
Болезненный сон халатом
Касался моих висков…
Сверкал солончак булатом
За гребнями злых песков.
Летели, как стрелы, птицы
К пределам сухих равнин,
Где ждал меня у границы
Отважный Джелаль эд-Дин.
С усердием прятал тайны
Небес потемневший кров,
И принц говорил гортанно
Собранию пастухов:
«Услышьте же! Лишь баранам
Пристало идти в рабы.
Послушать давно пора нам
Копыта самой судьбы.
Пора повести становья
На дальние миражи,
Пора нам монгольской кровью
Испачкать свои ножи.
Красавиц глаза влюблено
Сверкали, как изумруд.
На наших полях зелёных
В почёте был мирный труд.
И кони высокой холкой
Сбивали в садах плоды,
Пока не явились волки
Бедою на те сады.
Лишь день – и не стало царства,
И пепел его остыл.
Считает монгол богатства,
А наши сумы пусты.
Храбрейших джигитов кости
Усеяли города
И девушек наших косы
Распущены от стыда.
Неубранные посевы
От крови и слёз горьки.
Кто ищет себе спасенья,
Лисою бежит в пески.
Боится лиса соседства
С тигриным клыком войны,
Но только не лисьим сердцем
Джигиты наделены.
Спасенья мы ищем разве?
Неволи позорный пот
Сочится для жизни рабской,
А смерть – это лишь полёт.
С рассветом мы двинем к Синду,
Где склоны врагом кишат.
Союзников наших силы
Туда же теперь спешат.
Мы ночь озарим мечами,
Заблещет кольчуг слюда,
И, если наш бог не с нами,
Не нужен он нам тогда.
Монгольской петли Хорезму
Не скинуть одним рывком.
Но, храбрость питая песней,
Как хищника молоком,
Уж лучше вслепую драться,
Чем скорбь в тишине листать.
И, если нельзя подняться,
Попробуем хоть привстать».
Синей становились травы,
Белее – овалы лиц.
Командуя конной лавой,
Летел непокорный принц.
Был голос его всё тише,
И мозг просыпался мой.
Я, сон провожая, слышал
Копыта судьбы самой.