Вчера, ближе к вечеру, один горожанин
Разговаривал у дверей гостиницы.
Со мной он тоже разговаривал.
Он говорил о справедливости и о борьбе за неё,
И о страданиях рабочих,
И о постоянном труде, и о тех, кто голоден,
И о богатых, которым до этого нет дела.
И,посмотрев на меня, он увидел слёзы на моих глазах
И улыбнулся приветливо, считая, что я чувствовал
Ту же ненависть, что и он, и сострадание,
Которое, как он говорил, чувствовал он.
(Но я едва слушал его.
Какое мне дело до людей,
И что они страдают или предполагают, что страдают?
Пусть будут подобны мне —не будут страдать.
Всё зло мира приходит оттого, что мы слишком озабочены друг другом,
Добро ли делая, или зло.
Нам должно быть достаточно нашей души, и неба, и земли.
Хотеть большего —значит потерять это и стать несчастным.)
Вот, о чём я думал
В то время, пока друг народа говорил,
(И это меня взволновало до слёз),
Думал о том, как далёкий рокот бубенчиков
Перед заходом солнца
Не похож на колокольный звон маленькой часовни
Куда могли бы идти к мессе цветы, и ручьи,
И простые души, как моя.
(Благославен будь Господь за то, что я не добрый,
И у меня есть природный эгоизм цветов
И рек, следующих своим путём,
Обеспокоенных, сами того не зная,
Только своим цветением и своим течением,
Это и есть единственная миссия в Мире,
Эта — существовать очевидно,
И уметь это делать, не думая об этом.)
И человек замолчал, глядя на закат.
Но что до заката тому, кто ненавидит и любит?