Казалось, будем жить ещё сто лет, вот так же неприкаянно и просто, твой автостоп теперь среди комет весны последней, уходящей к звёздам. Неровный почерк, учащённый пульс, чуть слышные шаги в пустынном доме, ты говорил мне: я ещё вернусь, но ты не жди, а просто знай и помни.
А кто-то это небо проглядел уже насквозь до сумрачного часа, себе оставив только белый день, а чёрный перекрасив синей краской. И мы пойдём когда-нибудь за ним, за синим морем, ветром и цветами, шаг убыстряя и оставив дни, упругий воздух трогая руками – и раздвигая, познавая суть (ведь кто-то смог дойти до самой сути!..) вдыхая небо, главное – вдохнуть, и удержать – что было и что будет – всё без остатка!.. этот лист живой, все январи, прощанья и потери, и голоса, и свет, и Рождество, и уходящий вдаль песчаный берег, и лёгкое дыханье давних снов, и весь туман, что над водою выпал, и наш корабль, что молча шёл на дно, но вдруг очнувшись, выдохнул и выплыл.
Я помню всё и знаю наизусть, и слышу дни, как музыканты – ноты, ты говорил мне: я ещё вернусь, ты говорил: какие наши годы, – и я спокойна среди этих скал, среди вершин и мрачных подземелий, когда приходит чёрная тоска, стремясь владеть душою безраздельно – я не боюсь и принимаю дрожь её холодных узловатых пальцев, как просочившийся сквозь крышу дождь – я просто знаю, что нельзя бояться.
И тень былого видится опять, и из углов выходит осторожно, не всё на свете выпадет понять, но всё принять и отпустить – возможно, и в сердце молчаливом пронести всё то, что не сложилось по-другому – и автостоп по Млечному Пути, и шаг неспешный по пути земному.