Ломалось тело в откровениях,
не плечи обнажив, а боль,
и в этих чертовых движениях
была война с самим собой.
Не надо жалости! Пусть так,
чем при свидетелях и судьях;
их как нерезаных собак,
не то, что тех, кто встанет грудью.
В своей привычной тишине
разбавлю криком атмосферу.
За что досталось сердце мне
неподходящим по размеру?
Другим везет — у большинства
оно не больше спелой сливы,
и по уму есть часть родства
с фруктовым деревом червивым.