Любовь нечаянно нагрянет

      

На Юльку эта самая любовь нагрянула уже в четвёртом классе.
Позднее она узнает, что любовь бывает разной: первой или последней, счастливой или несчастной. Есть ещё много и других эпитетов, Если же отнести Юлькину любовь к какому-то виду,
то одного определения не хватит. Она была одновременно и первой, и безответной, и трагической.

   Вся трагедия заключалась в том, что предмет Юлькиного обожания, не обращал на неё ни малейшего внимания.
А что уж совсем невыносимо  - проявлял интерес к её подружке.
В Аллочку были влюблены почти все мальчики класса. Колька
не являлся исключением.  А девочки завидовали ей, впрочем, не столько ей, сколько тому, как она одевалась.

На фоне остальных оборванок, Аллочка выглядела просто городскою. Но иногда и с ней встречались проколы. Как-то
На школьном утреннике девочки строили «пирамиду». Этот вид самодеятельного творчества после войны пользовался особой популярностью. Может потому, что в то время в школах не было ни музыкальных инструментов, ни музыкантов.

    Все танцы исполнялись под «тра-ля-ля». А для строительства «пирамид» не требовалось никакой музыки. Могли участвовать в этом аттракционе далеко не все, а только обладательницы
трикотажных панталон, как правило, синего цвета. После войны они для многих девочек являлись предметом роскоши. Аллочка, как всегда венчала собой «пирамиду».

Глазастая Юлька рассмотрела, что тапочки у Аллочки трикотажные! Она тут же сообщила своё открытие девочкам.
Девочки не поверили, возник спор. Они решили обратиться с вопросом к самой обладательнице тапочек. Разумеется, она не призналась, сказала, что тапочки коленкоровые. Казалось бы, какая разница? А разница была большая.

   Если признать, что тапочки трикотажные, это значит, что сшиты они из немецких кальсон. Откуда же в деревне после войны мог взяться трикотаж? А всё немецкое нами презиралось,
тем более  кальсоны. Разве могла Юлька тогда сообразить, почему Аллочку так хорошо одевали. Её мама работала в больнице акушеркой.

      Её то и дело приглашали в гости послевоенные вдовушки,
а от них она не уходила с пустыми руками. Но за Юлькой с тех пор установилась слава упёртой спорщицы. Но она, как и Галилей, после отречения, каждый раз повторяла: - А всё-таки тапочки были трикотажные. Юлька и сама носила кофточку,
 из выкрашенных в кубовый цвет, немецких байковых портянок.

     Но портянки, согласитесь, - это же не кальсоны.  И мама у неё работала не акушеркой, а простой колхозницей. Акушеркам платили зарплату, а колхозникам – нет. Даже хлеб в магазине, выпеченный из чистой ржаной муки без примеси картошки,
продавали только для детдома, больницы, учителям и больничным работникам.

      У Юльки после падения с печки в полуторагодовалом возрасте, сильно болел левый глаз. Врач предсказал, что эта травма может отразиться на зрении, когда ребёнок пойдёт учиться. Предсказание сбылось уже во втором классе. С тех пор глаз воспалялся периодически. Чаще всего зимой. От режущей боли Юлька даже каталась по снегу.

       Мать иногда посылала её в больницу. Медсестра молча выписывала ей рецепт, который она и приносила домой и показывала его матери. – Ну что она сказала тебе? – спрашивала
мать,  – Ничего, - отвечала Юлька. Они просто не знали, что дальше делать с этим рецептом. Медсестра не объяснила, что надо пойти в аптеку, которая находилась в районном  центре в семи  километрах от деревни.

     Там по рецепту выдадут глазные капли. Их надо три раза в день закапывать в больной глаз. Рецепт использовался Юлькой вместо закладки в учебнике, а глаз продолжал болеть. Никакая учёба на ум не шла. Юлька съехала до троек и двоек. Как-то к ним домой зашла цыганка. Она поинтересовалась, почему у девочки завязан глаз платком. Осмотрев Юлькин глаз, цыганка объяснила, что это авитаминоз и посоветовала покормить девочку чистым ржаным хлебом. Пелагея отправилась в магазин,но ей отказались продать буханку хлеба. Оказалось, не положено.

 Колхозникам, которые своим потом выращивали этот хлеб, нельзя купить буханку хлеба даже больному ребёнку.
Чистый ржаной хлеб в деревне попробовали только в 1952 году.
Глаз у Юльки прошёл сам по себе, без всякого лечения и даже сохранилось стопроцентное зрение. К моменту влюблённости                она повязку уже не носила.

      Предмет же Юлькиного обожания сидел за последней партой.
С виду он был сущий ангелочек. Весь беленький, с вечно румяными, как райские яблочки, щёчками и голубыми, как незабудки, глазками. При разговоре на щеках у него то и дело вспыхивали ямочки, словно он раздавил клюкву во рту. Но, как известно, внешний вид бывает обманчив. В тихом омуте, как говорится, черти водятся.

Колька отличался исключительной изобретательностью
по части различных  способов нарушения дисциплины.
Он мог, не меняя выражения лица, мяукнуть или запищать, что
Анна Ивановна никак не могла установить, кто это делает.
Особенно оказалось удачным его последнее, прямо скажем, новаторское изобретение. Другие мальчишки делали то же самое, но они попадались с поличным, а Колька – нет.

     В парту вбивались два маленьких гвоздика, а между ними натягивалась тоненькая медная проволочка. Сверху предусмотрительно клали тетрадь, книгу или дневник.
В самый ответственный момент в классе раздавалось треньканье.
Умудрённая опытом Анна Ивановна проходила по рядам и просила приподнять книги. Нарушители тут же изобличались и
наказывались. Тогда наказания ещё действовали на ребят.
Но Колька был хитрее всех. Он натянул проволочку не на парте,
а под крышкой парты. Так что и книгой прикрывать не надо.
Из всего класса об этом знала только Юлька, та как сидела впереди Кольки, но не выдавала его – сами понимаете по какой причине. Анна Ивановна, чтобы легче было следить за Курочкиным (фамилия нашего героя), которая, всё же, видимо,
подозревала Кольку, решила отсадить Юльку на средний ряд.

Колька остался в гордом одиночестве. Теперь Юлька сидела рядом с первой красавицей класса Вороновой Аллочкой.
Если других девчонок и в школе, и дома звали: Галька, Валька,
Шурка, Нюрка и т.п. То  нашу красавицу звали все только –
Аллочка. Видимо потому, что так называла её мама.
Даже когда ругала.

Иногда из открытого окна слышалось такое непривычное для деревенского уха, словосочетание: - Ты идиотка, Аллочка!
Постепенно все к этому привыкли.

       Много лет спустя, анализируя события давно минувших дней, Юлька сообразила, что и к ней тоже испытывали какие-то чувства. По крайней мере,  два мальчика. Одного из них звали Вовка Румянцев, который совершенно бескорыстно предложил Юльке носить в школу её «невыливашку».

Даже сам заправлял её чернилами. Юлька была очень наивной девочкой. Это уже потом, через много лет поймёт, что мужчины просто так ничего не делают. Даже билетик в метро не купят, гвоздь в стенку не вобьют, что бесплатный сыр только в мышеловке. За всё надо платить.

    Так что она ничего не подозревала насчёт симпатии, которую питал к ней Вовка. Впоследствии он сделался первым деревенским бомжом, хотя тогда такого слова не знали.
Он нигде не работал, ходил и собирал пустые бутылки. На
Вырученные деньги снова покупал бутылку, но только уже не пустую, а с отравой.

Напивался до бесчувствия и спал где-нибудь в не скошенной траве. В сорок лет он выглядел , как семидесятилетний старик.
Его уже давно нет в живых. Но до этого было ещё далеко…

      Юлька, опять же по своей наивности, верила, что если чернильница называется «невыливашка», то чернила из неё точно не выливаются. Однако чернильница своего названия не оправдывала. В связи с этим, Юлькины тетрадки и книжки были
постоянно в чернильных пятнах. Руки от чернил никогда до конца не отмывались.

     Поэтому Юлька охотно приняла Вовкино предложение. «Какой дурак»,  подумала она при этом.  Кроме того,
Аллочка тоже стала пользоваться такой привилегией по просьбе подружки. Они поворачивались назад и обмакивали свои пёрышки в чернильницу, которая стояла на Вовкиной парте.

Это было очень удобно. Но этой идиллии неожиданно пришёл конец. Девочки так допекли на перемене Вовку своими дразнилками, что он сделал им конфигурацию из трёх пальцев и сказал: - Вот вам, теперь вы помакаете у меня ещё…   
 А на  следующем уроке предстояло писать диктант по русскому.

Девочки загрустили. Что делать? Тут Юлька к великому
удивлению, видит, что Колька свою парту передвигает на первое место и вплотную к их парте. – Можешь макать в мою чернильницу, Аллочка, - произнёс он.  Это самое «Аллочка»  так резануло слух, что Юлька чуть  не заплакала. – Значит, он к ней не равнодушен, - решила она.

- Юльке тоже можно макать, спросила между тем Аллочка?
- Пусть макает, -снисходительно ответил Колька. На что только не способен мужчина ради любимой женщины. Но это уже ничего не меняло. По дороге домой Юлька старалась прозондировать и узнать отношение Аллочки к Кольке. Оказалось, что он  её нисколько не интересует. -  Больно хулиганистый, - охарактиризовала она Кольку.

   Страдает же первая красавица по Веселову Лёньке, который в свою очередь не обращает на неё ни малейшего внимания.
Он первого сентября имел неосторожность явиться в новенькой рубчиковой куртке кубового цвета с пояском и накладными карманами. В довершение всего, в нагрудном кармашке у него торчала,  сорванная в чужом саду красная розочка.

Этого было достаточно, чтобы покорить сердце красавицы.
 На следующий же день гвоздики вместе с проволочкой
были вырваны, как говорится, с «мясом».  – Дзынькни ещё хоть раз, - сказала Юлька предмету своего обожания, - сразу всё станет известно Анне Ивановне.
 
- А я расскажу, что ты книжки читаешь под партой во время уроков, парировал Колька. – А не докажешь, -  ответила ему Юлька. На том и расстались. А после четвёртого класса Кольку забрали из школы и отправили работать подпаском, зарабатывать семье на хлеб.

      С Аллочкой они тоже поссорились. Так что Юлька на большой перемене стояла в гордом одиночестве у стены зала.
Зал в школе был огромный, с высокими потолками, с паркетным полом, который уже не натирался воском до блеска, как раньше,
а мылся холодной водой. Не смотря на это, ни одна паркетина не отскочила.

  Две полусферические печи, облицованные белым кафелем, завершались с двух боков колоннами. Они всегда были жарко натоплены. Малыши в две команды очень любили у этих печей выжимать друг друга. Победители и побеждённые одновременно падали на пол и были очень довольны этим.

   До революция  в этом доме жила барыня Рачинская. Она построила деревянную школу под железной крышей для крестьянских детей. В то время, о котором идёт речь, в ней размещался детдом. А в барском доме была наша школа.
Учителя показывали нам, где находилась раньше столовая,
Спальня, библиотека, бильярдная, гостиная…

  Парадная дверь открывалась прямо в парк. При нас дверь уже была превращена в окно. В зале всюду стояли зеркала и свечи в подсвечниках. Под музыку кружились пары. Дамы танцевали в длинных вечерних платьях. Пахло благовониями. Юлькина тётя работала у барыни в прислугах и получала от неё к праздникам дорогие подарки. А когда тётя вышла замуж, то она дала ей денег на избу.

     Видимо поэтому тётю в деревне все звали барыней. А по ней
и мужа соответственно – барином.  Правда, есть и другая версия,
наиболее вероятная. Этот титул тётин муж заработал самостоятельно, поскольку слыл лентяем и лежебокой.  Он, как Емеля, всё время лежал на печке, пока жена работала.
Поэтому и тётя звалась барыней, раз муж барин.

     Юлька стояла у стенки и предавалась размышлениям о красивой барской жизни. Такая красивая жизнь, естественно была не у всех… Игру её воображения неожиданно прервал ,подошедший мальчик. Она знала, что он москвич, но жил у родственников в деревне, поскольку здесь было не так голодно, как в Москве.  Всё-таки своё молоко и картошка. Отец мальчика
ещё воевал. Он был лётчиком.

        Мальчик учился в пятом  классе,  и звали его Женя.
Одет он был не как деревенские дети, а как городской. Носил мальчик вельветовую толстовку с пояском , которая застёгивалась на молнию. В то время это была большая редкость.
Красотой Женя не отличался: маленький точёный носик. Маленький, почти безгубый, ротик, маленькие голубенькие глазки. Вот и весь портрет мальчика.

    - Девочка, давай с тобой играть, – вежливо предложил он.
Юлька так смутилась, что просто повернулась и ушла. Во первых, играть с мальчиком считалось неприличным. Задразнят женихом и невестой. А потом, их никто не называл  девочками. Девки, бабы – вот привычное обращение.

  Уже потом, когда она училась в институте, узнала, кто был этот мальчик. Как-то ещё  в седьмом классе по школе прошёл слух, что Женька Беляев из Козина поступил учиться «на тых»,
кто по радио выступает.  И кто бы мог подумать, что из такого маленького белобрысенького мальчика Получится Народный артист СССР, солист Краснознамённого ансамбля песни и пляски Советской армии Имени Александрова – Евгений Беляев.

  Воистину неисповедимы пути  Господни…
 А свою первую любовь Юлька до сих пор помнит.