Как боги один мир создали, а человек – другой,
Так и заклинатель змей зачинает змеиную сферу.
С луной в глазу и дудой во рту заклинает он водную зелень,
Заклинает зелёную воду, пока трепещет она,
Пока тянутся вдаль тростинки, пока медленно ходит волна,
Он внемлет сплетению зелени, пока зеленеет река,
Творящая образ потоков по лекалам его потомков.
Заклинает он точку опоры, но не скалистые горы,
И не настил дощатый, а язычки травяные
Мерцают в его ногах. Заклинает он мир змеиный,
Мир спит, свит в неверные кольца и в змеях корнями покоится,
До самого донца памяти, где ничего, кроме змей,
Теперь не увидишь кругом, где змеиная мёртвая кожа
На листок, на лицо, на сучок и и груди похожа,
На людей и деревья. И он в своём змействе-семействе
Очерчивает письмена для змеиного манифеста
О всеобщем змеином братстве, о змеистых напевах дуды,
Гибких песнях тоненькой дудки. И вот из гнезда зелёного,
Как из пупка эдемского, виясь, выходят ряды
Новых родов змеиных: змеиное царство, гряди!
И верно повсюду змеи, отныне они не уйдут
Пока не поглотит зевота змеистую тонкую дудку,
Пока он не устанет от песен и мир не свернёт до простого
Производства змеиных витков, заклиная змеиные ткани
Обратно в зелёную воду, чтоб ни одна змея
Над водой была не видна, чтобы в воду вернулась вода,
Обратно в зелёную воду покорно колечком свилась.
Вскидывает он дудку, закрывает он лунный глаз.
____________________________
Sylvia Plath
SNAKECHARMER
As the gods began one world, and man another,
So the snakecharmer begins a snaky sphere
With moon-eye, mouth-pipe, He pipes. Pipes green. Pipes water.
Pipes water green until green waters waver
With reedy lengths and necks and undulatings.
And as his notes twine green, the green river
Shapes its images around his sons.
He pipes a place to stand on, but no rocks,
No floor: a wave of flickering grass tongues
Supports his foot. He pipes a world of snakes,
Of sways and coilings, from the snake-rooted bottom
Of his mind. And now nothing but snakes
Is visible. The snake-scales have become
Leaf, become eyelid; snake-bodies, bough, breast
Of tree and human. And he within this snakedom
Rules the writhings which make manifest
His snakehood and his might with pliant tunes
From his thin pipe. Out of this green nest
As out of Eden's navel twist the lines
Of snaky generations: let there be snakes!
And snakes there were, are, will be--till yawns
Consume this pipe and he tires of music
And pipes the world back to the simple fabric
Of snake-warp, snake-weft. Pipes the cloth of snakes
To a melting of green waters, till no snake
Shows its head, and those green waters back to
Water, to green, to nothing like a snake.
Puts up his pipe, and lids his moony eye.