С разрешения моей жены Тани я публикую на своей странице её мысли и её веру. Павел Горбунов
Письмо отцу, который всегда со мной
Ты, наверное, знаешь о том, что происходит с нашей жизнью, потому что мы стобой говорим об этом всегда, неважно, считают ли тебя мертвым или живым другие. Иногда, вероятно нелогично, я благодарю Бога, что ты, бабушка и дед не дожили до того времени, когда ложь и предательство поселились в нашей семье. Противореча себе, я думаю, как не хватает мне вас троих, моих единомышленников и друзей по духу, для продолжения моей собственной войны и жизни. Ведь получается, что ты был единственный человек, который знал обо мне все, больше мне не выпало счастья иметь возможность поделить свою ношу, ты же знаешь, я не имею права.
Я уверена, что только ты можешь понять , что я полностью осознала, что значит Родина, друзья, честь, любовь и ненависть, только пройдя этот долгий мой путь, которые многие счтают бессмысленным. Некоторые, считая моих лучших учителей , думают, что этого пути хватило бы на десятерых, но это – только мой путь, у меня нет другого, и он еще не закончен. Я знаю, как доволен был бы ты, если бы ты узнал, что я работаю в Абхазии, и это хорошо для нашей с тобой страны и для них. Ты же помнишь семьи, которые приглашали нас как дорогих и любимых гостей в свои дома, видя нас в первый раз в жизни. Ты помнишь, как я привезла беженцев в наш дом и никому не говорила ,откуда я их взяла, только тихо выла в ванной. Так я проводила тех, кто остался на Кодоре, остались отступать медленно, ценою своих жизней прокладывая наш путь. Я пришла на родину, я поехала туда и видела нашу надпись на руинах дома, откуда мы ушли, надпись о том, что здесь больше некого защищать. Бог снова свел меня с теми, кто тогда защитил нас, но для них и сейчас нет пути воспоминаний – человек говорил, что там водопад был красным от крови наших товарищей тогда ,и он не идет туда, чтобы увидеть водопад снова. Я пошла одна. Взяла оттуда куст земляники, посадила его дома и два года растила его - это было мое прощание. Я сегодня работаю с теми, кто остался жить. Я знаю, что ты бы радовался этому.
Ты помнишь, как тяжело и больно пережила я самое главное предательство своей жизни? Я не простила, я не могу, но я чту его ужасную смерть за несуществующую больше страну. Он никогда не узнал мою цену, но его цена была безмерна. Наверное, моя боль в том, что я так и не научилась прощать предательство.
Ты был настоящим отцом для Леньки и Димы. Какие бы иллюзии ни строились окружающими, но мы с тобой знаем правду. Ленька – это ты, мой друг, сын и отец в одном лице. Но Дима – моя боль и ненависть. Он предал нас, но это пол-беды. Он предал самых беззащитных и зависимых от него – Юлю, которая по материнской глупости и привычке его неуклюже защищает, Леру, девочку, беззаветно верящую в Старшего Братика, собаку, которая девять лет жизни отдала семье, любила его и его близких преданно и верно. Именно последняя жертва была последней каплей для меня - бросить существо, которое доставало камни со дна моря для него, которое две недели отказывалось есть после его предательства. Они даже не соизволили сказать об этом мне. Я бы взяла. Ты же знаешь, взяла бы, несмотря на то, что у меня есть те, кого я приручила уже. Я не понимаю, почему они не сказали мне?.. Сейчас у собаки есть дом и его там любят, но это не отрицает и не извиняет предательства. Собака может простить, а я – нет. Папа, я в первый раз в моей жизни ненавижу близкого, того, которого носила на руках, чей младенческий запах был родным, кому верила, как сыну. Он – не человек более, он не живет больше, а делает деньги, делает их на мне, на Леньке, на моей внучке, на своих матери и сестре, на преданной и верной собаке. Он – враг, я не смогу простить его. Еще хуже, у него нет того, что я могла бы уважать и чтить, у него нет Родины, друзей, чести. Прости меня за это, если можешь.
Я знаю, как хотел ты, чобы я вернулась домой. Я, уезжая, думала, что мы увидимся, встретимся, будем еще вместе, а ты уже знал, что видимся мы в проеме нашей двери на Чайковского последний раз, что разговор наш по телефону за день до твоей смерти – последний. Ты даже не представляешь, как счастлива я дома, вижу друзей – Фролку, Вовку, бегаю в горы, плаваю в море. Я свободна, я не
должна больше следить за чужой речью, не обязана пресмыкаться перед чужим лицемрием. Я не буду похоронена под гнусной стриженой травкой, в открытой могиле, вдали от наших речек и леса. Кстати, о могилах, никогда не могла почувствовать тебя там. Я просто знаю, что душа твоя обитает там, где мы были счастливы и свободны, где делились мыслями и ничего не боялись, где ловили и ели дикую форель и пили лесной чай. Я знаю, откуда взялся тот светлячок вчера ночью, когда я звала тебя. Нормальные светлячки не летают в дождь и не передвигаются вертикально по окнам. Я молюсь об одном, чтобы дети смогли быть на Родине, ты же знаешь – они остались нашими, своими. Ты , если можешь там , помоги. Это – единственное, о чем прошу помощи. Я хочу, чтобы внучка была русской. Ты помнишь, бабушка говорила, что во время войны она чувствовала смертельный, животный страх за дедушку и за страну. Я в то время не понимала, я поняла только сейчас, только когда боль стольких потерь пересекла меня. Сейчас я знаю, как чувствуется животный страх за Родину, за близких, за достоинтсво. Неужели ценой этому жизни Сереги, Ветра, Мыша, Алешки, Олега, свобода Пашки? Но я люблю эту жизнь, про нее я могу только сказать словами Стивена Кинга, ты ведь тоже любил его: «О Господи, как красиво!»
Я не сумасшедшая. Я понимаю, что не все благополучно вокруг. Но ведь пока не все потеряно, ничего не потеряно. Я не знаю, в чем точно мой смысл жизни, но точно знаю, что он – здесь. Может быть в этих детях вокруг меня? Алеша – очень талантлив, но не знает об этом. Его талант – мудрость, она еще не раскрылась. Я не знаю, какими путями пересеклись наши жизни и зачем, но точно знаю, что его жизнь как-то зависит от моего будущего. Юлечка – моя студентка, повторит мою судьбу, жаль девочку, но ей будет интересно. Я буду рядом с ней, пока могу, как со мной остаются мои Учителя. Есма – вероятнее всего, моя дочь из прошлой жизни, узнали друг друга сразу. Девочка даже оружие держит как я, странно, но очень тепло и приятно. Ты знаешь, я поймала себя на мысли, что мы с ней общаемся каждый день. Никита – то, что связывает меня с Фролом. Ты же знаешь, что мы любим друг друга как брат и сестра, но мы всегда были и есть единство проттивоположностей: он – чувство и слово, а я – разум и действие. Кстати, в этом контексте, некоторые наши родственники олицетворяют желудок и гениталии. Именно это, наверное, и приводит меня в такое бешенство, тебе же много раз про меня говорили, что я берсерк и долго не проживу по этой причине. Но, тем не менее, живу, друзья оберегают, насколько я поняла.
Папа, дорогой мой товарищ, я никогда так и не смогла отпустить тебя совсем. Наверное, есть на то причина. Мне нужна сейчас вся поддержка, какую я смогу получить. Жизнь моя зависит от места, где я живу, поэтому, помоги ему сохраниться, сохраниться с достоинством, по другому не надо. Помоги всем моим детям, не только родным моим, но и тем, кто связал свою судьбу с моей, с Божьей помощью или случайно. Они будут жить после меня, может быть, они и есть мое предназначение и смысл, а не моя наука? Убедись, что те, кто доверили мне свои жизни, будут счастливы и после меня. Я уже говорила, да ты это и сам знаешь, я люблю эту жизнь и живу ее с удовольствием, но я готова ее отдать за некоторые вещи, которые в любом случае будут существовать и после меня – Родина, дети, друзья, достоинство. Есть несколько вещей, которые я глухо, яростно и бешено ненавижу, как ядовитую и мерзкую гадину – лицемерие, предательство, фашизм. Я буду убивать это при каждой возможности. А в остальном, как написал мой далекий друг : «Если крикнет рать святая, кинь ты Русь, живи в раю, я скажу – не надо рая, я почти что в нем живу». Вот так, под конец жизни начинаешь различать радость и счастье. Не всегда счастье – радость, оно может быть трудным. Я счастлива, мне многое дано, я всегда тебя жду.