а вы там живы?
а вы там живы?
гуляли кошки,
снег мёл.
в окошке спокойно сакэ цвёл.
и кружились снежинки-мошки.
газеты лживы.
нельзя было подумать даже о бандаже.
я пробовал пальцем: картина- сажа.
и не важно, пить или не пить -
возможно гамлет, или брахмапутра,
индийский кинематограф,
в бомбее бомбы, в корее - утро.
сырые раки краснели сыро. хмелицунели мы ели с сыром.
дешевье, может, и не купить.
а если шесли, а несли весли. раз-два-три-четыре.
покойся с миром.
оркестр послушно повторяет: сиють, сюить.
ешь пелленогры.
японский парус яминогами поник у фудзи, с веллигагами.
нельзя ли взяли, не будьте ль вуудьте ль, не позабудьте ль.
и облезьяны по лианам, и лимоназы по ашкеньянам, -
я плакал скупо, исакий купол, был выпукл, смотрелся глупо, -
большая титя, торчала в небо, а ленинградцам кидали хлебом.
мёл снег через колонны. в глазах моих торчал зелёный
змей по кабакам с хвостом огромным,
и было лето, на пикниках пекли котлеты,
и продавали на эрмитаж билеты
какие-то жучки и черепашки, кругом валялись с конфет бумажки,
кричали: дайте промашки машке! где промокашки?
нельзя ль однажды в воды Леты вляпаться дважды?
разбили билли, забрали чашки,
и у бедняжки был достоевский железный лизе на льдяный невский.
я упускал. соскальзывал мой ледоруб с труп троцкий, и бился лёд, крушились крошки.
мне было больно, и падал боинг, я оставался за рамки вальса, и карнавальцы бразили трудно, -
где крокодили, где не ходили, и с неба лили, и снег валили, и было чили через грозили,
считали мили, и пили вили, и вили кили.
там, в тёмных конгах на амазонках пиранили и их ловили.
потом на пляжах лежали даже, океан был безмолвен, мне лишь казалось, он рокотал.
а небо было как трубы с сажей, и кто мне может , и кто мне скажет -
что эти волны катят в тучи с востока неба, там, может, лучше,
но там так страшно, оттуда
плывут колумбы, несут нам порох, он так нестрашен, как день вчерашен,
он так пушист, как наш фашист, он мирно сер, и лишь огонь его разбудит.
я жив ещё, лежу на пляже, песок сахары мне ноги лижет.
я русский. мне амазонка и крокодилы намного ближе, чем кремль и водка,
чем зимы вилы, чем сугробы и лесорубы, гробы друзей, ****ьей и белок лисьи шубы, чем братанов-комсогров стальные зубы, чем вали трали, чем бубы-любы.
я плавки стибрил в райпо орловском, я смылся вместе с ливнем девяностых,
я пил и плакал, я в кармане хранил монеты и ими звякал.
я жизнь потратил на контракты, я убивал каких-то срактов,
я стал безликим, просто телефактом.
меня по фильму назвали грустно капустником и фантомасом.
атлантик оушн мне давит уши, валы катает всё в сердце глубже,
и пляже лижет, и нет россии, восток сереет, и мысли глушит.
вал за валом рушит душу. лежу. никто, ничто не лезет в душу.
***
© Copyright: Август Май, 2017
Свидетельство о публикации №117011908560
Бонус:
не кукуй
13:46
Публикация номер 4674
на фронте снайпер не должен куковать -
охотник свой манок промочит -
а маршалам - победу нам ковать -
бессонными ночами что есть мочи;
а снайпер валяется какие сутки, лежебока,
в снегу по уши;
и повар не заставляет его кушать -
а маршал, бедный, должен гнать вагон атласного немецкого белья,
супруга будет мучиться,
сдавать зампотылу за полцены -
что ж, пусть тоже знает, какова цена победы...
а снайпер, возможно, до дому не доедет,
он в госпиталь доставлен будет сразу в морг -
там мест, конечно, и без него не хватает -
так, свалят на бурт картошки, - но политрук моргера поругает:
картошка приготовлена для штаба!
а у солдатика осталась дома баба
и восьмеро ртов -
а это оккупация -
практически, тюрьма.
он, снайпера стащив на задний двор, кисет достанет, закурит -
снайперу не предложит:
снайперам и покойникам нельзя;
но поговорить - поговрит - а что?
снайпер же не спорит;
а маршала военврач посмотрел - да что ж, голубчик, вы себя не бережете!?
да ладно б, съели борщ!
а двадцать пять котлет!
это ж все равно, что попасть под бомбёжку!
моргер, рядовой, ещё козью ножку.
а маршал - как врач ушёл - герцеговину флор
12 мая 2019 года примерно 14:01
***
© Copyright: Август Май, 2019
Свидетельство о публикации №119051204531