Проснулся рано. Уже светает.
Ну. время самое охоты.
Все тихо спят..
Тихонько встал, проверил:
Моё всё мокро, сохнет всё у печки.
С собою прихватив ружьё,
Босым я вышел в сени.
Что бы одеть?…
Вот телогрейка – подойдёт!
Вот сапоги дырявые – налезли!
Чтоб дверь не скрипнула,
Тихонько выбрался из дома
И – на охоту! Морозно.
Ногам вот голым это ощутимо.
Но солнышко уже взошло,
И хоть немного, но обогревает.
Ушёл подальше, за деревню,
И спрятался в кустах заиндевевших.
В тени мороз, однако, пробирает.
Едва же вылез из укрытия погреться,
Как гуси налетели в вышине!
Нырнул в укрытие, да поздно,
Издалека заметили и отвернули.
Ещё так было пару раз,
И лёт закончился. А с ним
Закончилась охота.
Я ничего не взял.
(И слава Богу!).
Закончилась охота, пора домой!
Вернулся в дом.
Там все уже проснулись.
Я поблагодарил
их за моё спасенье,
Но чем-то надо отдарить
За их гостеприимство.
А чем? Что у студента есть?
Отдал я мальчику свои патроны,
Отдать бы надо было и ружьё,
Да не сообразил,
И без того я за него стеснялся:
Уж больно захудалое оно –
Всё зеркало ствола в кавернах,
Как я подставлю мальчика –
Вдруг разорвёт.
За мной пришли.
Оделся я в полусырое. И попрощавшись,
ушли к машине.
Меня уже не в кузов, а в кабину усадили
И так благополучно мы прибыли домой.
А по приезде дома .
Бушлат скорей на батарею уложил.
Чтоб высох до прихода мамы.
А вечером она пришла
И глянула особо:
«Сынок, я слышала
Под лёд ты на охоте провалился?»
Да что ты. мама! То Абрамов
Влетел ногою всею в полынью!
Представь, сапог он полный
Воды набрал холодной.
Зато он гуся взял,
А я вот – нет.
Внимательно она
Так взором долгим посмотрела,
Но не сказала больше ничего.
А памятью о том
мне до сих пор остались
рубцы на пальцах, где кожу начисто
О лёд я поснимал.