Я люблю красивые слова...
Вот возьмём, к примеру, "пригорюнясь",
как бы "го́ре", и "горю́", и... Но сперва
было "Детство, отрочество, юность"...
Нежный, юный Лёвушка Толстой
восклицал там: «Милый Карл Иваныч!»...
Вот и я шепчу себе: «Постой!
Восемь "шотов" — это вредно на ночь,
и без "за́куси" к тому же, натощак —
если не считать засохший пряник...»
...Время снова роется в вещах,
как шмонающий ЗК тупой охранник.
Я люблю красивые слова...
Вот возьмём, к примеру, "ностальгия" —
окунёшься в прошлое едва,
и поэтом сразу станешь, как другие.
Потому я, вероятно, не поэт,
что живу не настоящим, а насущным,
что ни прошлого, ни будущего нет,
не хотеньем жив пока — веленьем щучьим.
Я вообще живу "пока", как все. Как все —
рассыпаясь, словно бисер, мелким бесом,
и кручусь — ну да! — как белка в колесе,
хоть одышкою страдаю, лишним весом.
Детство, детство... Мокрые штаны,
мокрые ботинки, вечный насморк...
Прозвучал прощальный гимн страны
лязгом ножниц, разрезавших паспорт...
Аэровокзал и турникет,
и таможня шарит мутным глазом —
в общем-то обычный этикет,
если ты "единым миром мазан"...
Я люблю красивые слова
(женщины уже не по карману —
и не в карме дело — такова
"селяви́")... И льётся вновь с экрана
патока французской "ностальжи́"
из набившего оскомину Лелюша...
...Брат прочёл "Над пропастью во ржи".
Мамочка жива. И мишка плюшев.