Жил в красном мире людоед,
любил покушать Люд и Ев,
а также мужиков и деток,
невинных резвых малолетних.
Он кости собирал в совок,
потом кидал в свой тайничок.
Прислуга строила амбары,
и их костями наполняли.
Прожёрой был тот людоед,
ведь приседел желудку бес.
И приговаривал всё: "кушай!",
и рвались алчные укусы.
Лилась кровища по усам,
он кровь снимал, потом лизал
свои кровавые ладони.
Текли алкания... бездонны.
Любил зело, кровавый кров,
кровавый и желанный стол.
Боялся, что его разрушат,
что кровушки не будет в брюхе.
В качалку он любил ходить,
чтоб жертвам вырывать кадык.
И был он с крепкою рукою.
Рабы горели похвалою.
Глаголили: кулак силён,
окрепший, сильный, прям стальной.
Росла кровавая трапЕза,
был страх, крепчало раболепство.
Злой людожуй жестоким был,
не тратил деньги на гробы.
Костей всех много накопилось,
желал злодей больших строительств.
На стройку шла людская кость,
и раболепский труд шёл в ход.
Царил на стройке крепкий голод,
как и союзник, лютый холод.
И строили, дома, мосты,
богат был людожёр костьми.
Копила костный рой прислуга,
любила из кровищи блюда.
Кипела стройка, бил мороз,
был хладный страх от злых угроз.
Трудились в горе работяги,
трудились, не освобождались.
Пронзала несвободных скорбь,
в ходу вовсю - людская кость.
И жажда пищи рвалась бойко.
Не остывали - горе, стройка.
А людожёр всё жрал и жрал,
креп приседевшего оскал.
И открывал ему секреты,
И должность дал ему - генсека.
На стройку хаживала смерть,
делила страждущих - от тел.
Тела на стройке пригождались,
в ход шли, как стройматериалы.
Росла безумная чума,
в народе том, в больных умах.
И чтили стойко людоеда,
росла толпа апологетов.
Так были рады всем мостам...
Так были рады всем домам...
И людоеда одобряли.
И людоеда восхваляли.
Подох давно уж людоед.
Жива чума, царит толпе...
Желают людоедской славы,
и всей душою восхваляют,
Твердят повсюду, что он прав,
ведь строил им, мосты, дома.
Ревнители людоедисты
в своих потугах утвердились.
А люди помнят: гиб народ,
лилась родных невинных кровь...
И знают: людоед - преступник,
что одобрять его - безумство.
Людьми - весьма ценима жизнь,
не ценит жизнь - людоедист.
Увы, ему родна жестокость,
людей услышать он не хочет.
Твердит, что людоед велик,
"он строил мост, мы дружно шли..,
в самой постройке - правда,
и костяным домам мы рады!"
А люди отвечают: убивал!
Что так нельзя: твердят слова.
А им твердят: он много строил!
А люди: так нельзя, постойте!
А те ещё: он строил нам
(им угодил материал)!
А им: материал - невинных кости,
их смерть - живое наше горе!
Те: нужен строящий кулак
(тут понимайте так и так),
делам его вовсю довольны,
хотим мы памятников больше!
Прискорбны людям те слова...
Преступно - злыдня восхвалять!
Конечно, памятник - оценка,
того, чем жил, того, что сделал.
Оценку совесть нам даёт,
что - злое, также, что - добро.
Попрали зов людоедисты...
Дай Бог ценить людские жизни.