Когда дело не шло у старателя,
объедая ремни своих нарт,
говорил он, ввернув богоматерь:
- Нет, робяты, мне ноне не фарт! -
Исчезал на полгода куда-то,
пока солнце не выплеснет март,
чтобы снова уйти воровато,
лишь с котомкой, лотком и лопатой,
по распадкам искать этот фарт.
Иногда находил в глухомани
грязно-жёлтую чудо-струю...
Вот тогда уж показывал парень
бесшабашную удаль свою:
блеск-сапожки, пиджак из бостона –
кто тут скажет, что это – босяк!
И под жалобный вой граммофона
раздавал он крупицы червонного,
угощая вином всех и вся;
пел, плясал в кумачовой рубахе -
вот, мол, я, поглядите, каков!
И стонали трактирные плахи
от нетрезвых его каблуков.
Все кончалось обыденно просто -
после водки, веселья и карт
в рваной шапке, в тряпье не по-росту
брел бедняк в синяках и коростах
вслед виденью с названием – фарт.
Фото из Интернета