В. Б. с Любовью
Самая реальная история
«Благослови, душе моя, Господа,
и вся внутренняя моя имя святое Его.
Благослови, душе моя, Господа, и не
забывай всех воздаяний Его, очищающего
вся беззакония твоя, исцеляющего вся
недуги твоя, избавляющего от истления
живот твой...» (Пс. 102)
Быстро-быстро перебирая лапками, по сочной траве нёсся бурундук — рыжеватый,
совсем небольшой зверёк с чёрно-белыми полосками вдоль всей подвижной спинки и
с забавным пушистым хвостом... Какой же он смешной со своими огромными, плотно
набитыми щеками... Как же хорошо, что он всё-таки вернулся... Пробежав немного,
бурундук останавливался на пару секунд, встав на задние лапки, вертел в разные стороны
головкой с блестящими глазами-бусинами..., и так — дальше и дальше, пока не скрылся
из виду...
...Было как-то не по себе... Тёртый, в общем-то, ничего не боялся, но расстилающийся
бескрайний белый океан, в какой-то невидимой точке переходящий в воздушное пространство,
до отказа наполненное миллионами мечущихся снежинок, таил в себе угрозу... После того
как глаз перестал различать в ночи тёмное полотно дороги, высоко поднимающейся над
северными болотами и трясинами, спрятавшимися под зимним покрывалом, он вылез из
крузера, натянул на бритую голову чёрную вязаную шапку, поднял воротник и стал
оглядываться по сторонам...
Не было видно ничего: ни земли, ни неба, ни деревьев... Только колючая кутерьма,
поднимаемая не унимающимися порывами шквального ветра... До монастыря — больше
двухсот километров, до дома — ещё дальше, деревень в этих местах нет... Он попытался
молиться, но почему-то не получалось... Вот тут-то и вспомнился тот бурундук...
Промелькнувшие яркой вспышкой, светлые воспоминания принесли душе тепло покоя...
...Тёртый очень хорошо помнил первую поездку в монастырь... Сидеть он тогда
не мог, а просто лежал, сжимаясь от боли, если трясло, на заднем сиденье, смотрел
в однотонный низкий потолок размером с овчинку и думал только о том, зачем он
туда едет... Ну выйдет игумен, ну благословит..., а дальше-то что? Что он ему скажет?
Вокруг рушилось всё: семья, здоровье, бизнес, висело уголовное дело... Из всего этого уже ничего фактически не было...
Были деньги, к которым он так когда-то стремился, и они шли
сами, было два красивых разностильных дома, вокруг них — дополнительные постройки
на огромном участке земли в сосновом лесу, с прудом под окнами и журчанием
проложенной извивающейся речки..., а также с прислугой, которая за всем этим
следила... Были взрослые дети от первого брака, молодая красавица жена, которая
оставила карьеру модели в Нью-Йорке и родила ему прелестную дочурку..., но у них
почему-то не получалось быть вместе... Вроде бы всё было, а жизнь с бешеной скоростью катилась под откос...
А потом случился самый яркий момент во всей его жизни... Он совершенно ясно
это помнит, как донёс все свои мысли до двери кельи в тёмном коридоре... Как крашеная дверь — на стук — распахнулась... и он внезапно увидел Батюшку... И, рухнув на колени, вдруг стал рыдать... Рыдать долго, беспомощно, размазывая слёзы по щекам, как ребёнок...
С тех пор всё изменилось. Хотя прошло совсем немного времени, всё потихоньку
налаживалось, а главное — соединилась и окрепла семья, в которой обязательно ещё
будут дети. А он, как самый преданный пёс, служил Господу и любил Батюшку, которого слушался во всём, до мелочей... Сегодня же были Батюшкины именины, а в такую непогоду и штормовое предупреждение никто не приехал его поздравлять, вот Тёртый и рванул, благословившись, на ночь глядя... Да он просто и не мог по-другому, иначе и быть не могло...
...Самым тяжёлым послушанием тогда, в самом начале, было — отпустить на волю
всех своих голубей из огромной голубятни... Кто бы знал, как же он их любил, как же они любили его в ответ... До сих пор руки помнили теплоту перьев и биение маленьких сердец, взмывающих потом в далёкое чистое небо... Ох и тяжело было, и больно, и жалко
расставаться с ними... Но... раз Батюшка сказал, надо делать... А из голубятни потом получился трёхкомнатный коттедж со всеми удобствами — для разросшейся семьи, которая продолжала помогать по хозяйству...
Вместо голубей он стал кормить птиц... Они его не боялись, хотя, по человеческим меркам, массивная челюсть с мясистыми губами, сломанный боксёрский нос и тёмные, глубоко посаженные, глаза под надвинутыми бровями были не слишком привлекательны; птицы чувствовали только доброту его сердца...
Но вот тут-то и появился этот бурундук, — чтоб его!.. Бурундук по нескольку раз в день залезал в кормушку, разгонял птиц и самым наглым образом принимался за
насыпанное угощение, да ещё и с собой уносил... Какое-то время тогда Тёртый терпеливо наблюдал за бурундуком, а потом не выдержал и, крикнув, прогнал его...
Испугавшись, бурундук исчез... День его не было, второй, третий, неделю... Время шло, а маленький разбойник не появлялся... На душе как-то неспокойно стало, вроде ерунда, а душа не на месте... И мысли всё крутятся вокруг этого... В общем, решил Батюшке звонить... А тот и скажи: «Ты выйди, попроси у бурундука прощения да скажи, чтоб возвращался...»
Трубку когда положил, самому смешно стало: как это — стать посредине леса и
орать прошение бурундуку?.. Дня два посмеивался; а что делать?.. — Батюшка сказал...
До сих пор так и звенит в ушах: «Бурундук, прости меня... и возвращайся...» Поорал и забыл сразу, а внутри всё успокоилось... Хорошо так стало...
А через день — глянул на кормушку, а тот и сидит... Щёлкает семечки и за щёки шустро так напихивает, как будто ничего и не было... Только в замершей тишине ликовала и рвалась в Небеса душа Тёртого... Словно это не бурундук, а самый близкий друг простил и пожал руку; словно самый долгожданный гость переступил порог его дома... Улыбаясь сквозь слёзы и боясь пошевелиться, он стоял и наблюдал, как бурундук маленькими лапками набивал и набивал свои, всё больше раздувающиеся, щёки, а потом быстро-быстро помчался по изумрудной траве...
...Метель не прекращалась... Выскочивший из памяти, зверёк на какое-то мгновение освятил непроглядную тьму. Сомнения и замешательство растворились, в сердце затеплилась молитва, и машина потихоньку тронулась, как корабль — по бескрайней белизне бушующего моря...
В забрезжившем утре, перекрестившись на показавшиеся золотые кресты над куполами и белыми зубчатыми стенами, он наконец-то смог с великой радостью обнять Батюшку. Со всей Любовью, скопившейся в сердце, Тёртый поздравил его с именинами и с нескрываемой детской улыбкой отправился спать...
22.04.19