Седая, словно травушка полынная,
любимая и горькая моя.
Всю жизнь, не разгибая, гнула спину ты,
ходила в чем придется из старья.
Но поросль младую и красивую -
троих - смогла поднять и отстоять.
И рученьки устали, обессилили,
да некому теперь их приласкать.
А помню: были сосны, небо синее
и стол среди цветов, гостей накал.
И руки эти, добрые и сильные,
накормят, напоят, чем Бог послал.
Пока была сильна и дело делала,
была нужна народу и семье
и в детях эгоизма оголтелого
не разглядела - не ждала к себе...
Поют теперь сонеты милосердию,
да что от них народу - ни шиша.
На койке сиротливо ты соседствуешь
с такими же - ни дома, ни гроша.
А если кто обидит, не пожалишься:
кому нужна, за восемьдесят лет.
Душа твоя похоже на пожарище -
птенцов твоих неизгладимый след.
страны твоей неизгладимый след...
1989 год