Мигрень на закате, меренговый город
отчасти заброшен, по сути - не тронут,
и солнце ползёт приглушённым софитом
по узким карнизам и стёклам разбитым,
мы, кажется, квиты.
Вот здесь я писал на обугленной раме,
что сумерки - трещина между мирами,
чужие слова перепеты раз двести,
не став ни заклятьем, ни пальмовой вестью,
мы, кажется, вместе.
Зимы я не помню, а лета не будет.
Бесцельно петляя, мы выйдем к запруде -
чернильный раствор шевельнётся едва ли.
Пиши мастихином, играй на рояле,
мы крепко застряли.
Зеркальные рамы застыли на страже
всего, что не скажешь, не выплюнешь даже
с кровавой слюной. Засыпай на закате,
не зная, какое из сотен заклятий
окажется кстати.