Смуглые пальцы носились по черно-белым клавишам
И играли сначала Чайковского, потом Кобейна...
Я сидел в стороне бесстыдно уставившись
На костяшки бегающие со скоростью рекордсмена Усейна.
Пианист был в чёрной ганстерской шапочке,
С иероглифами на шее и на правом запястье,
Истрепавшийся серый рюкзак валялся на лавочке,
Временами парень оборачивался
(так рюкзак принимал в синкопах непосредственное участие).
На длинной футболке белела надпись "Tokyo Ghost",
Пел рояль в деревянной оправе, едва покачиваясь,
Разлетались звуки по всему Даунтауну до самой Аллеи Звёзд,
Вострились мысли, всё насущное стачивая.
Я беззвучно рыдал об утраченных инертности мира и материальности марта,
О приевшейся всем гармонии и поржавевших стандартах.
Пианист заиграл Кейко Матцуи... Мне показалось, мы всего лишь у старта.