Старый дьякон молитву читал,
Пели хоры и плавились свечи,
Пахла мирра… И так было вечно…
И войдя, он на колени встал,
Будто Бог прижал его за плечи.
Будто Бог привёл его сюда,
Крестным знаменем осеняя,
Благодать вокруг была такая,
Что казалось – это навсегда.
Он стоял, крестясь и забывая
Этот мир разврата без стыда,
И Рогожина, и оловянный крест,
И его несбывшихся невест.
Петербург, и вся пустая суета,
И безумие своё, как благовест.
Неужели деньги так сильны,
Что любой за них на всё пойдёт?
Кто же разберётся, кто поймёт
Для чего ИМ люди спасены?
Кто ж на самом деле – идиот?
Как понять, за что и почему
Так грубы и горестны слова?
Что болит ночами голова?
Люди так безжалостны к нему,
Правит всем недобрая молва.
Чья-то зависть, споры до зари,
Жадность, сплетни, пагубная ложь…
Как унять нахлынувшую дрожь,
Что так давит, жжёт его внутри?
Как забыть ту ночь, её и нож?
Как забыть, простить, не вспоминать
Слов её жестоких униженье,
Что рождает боль. И наслажденье
От её желанья помогать…
Самое прекрасное – прощенье.
Богородица! Спаси и сохрани!
Эта женщина, и смех её, и плач,
Эта жалость, эти чувства вскачь,
Окаянные, отчаянные дни…
Бог – судья, но точно не палач.
Он молился, всё просил помочь,
Он молился страстно и всерьёз,
Не себе, другим прося помочь.
День и ночь, в жару или в мороз,
День и ночь, и снова день и ночь…