Мой знакомый, тщедушный, мужчина,
Ростом мал, не бегун, далеко не атлет,
Не крутой, не алкаш, просто он – молодчина,
Да и возраст его, аж под семьдесят лет.
Кто не помнит недавний кошмар девяностых,
Нам по улице днём было страшно ходить,
А вечерней порою, совсем – без вопросов,
И ограбят, и могут вдруг взять и убить.
Мой знакомый со встречи, слегка под шафе,
Поздно вечером к дому родному стремился,
Представляя лежащим себя на софе,
Он дворами домой так зело торопился.
Только слышит под аркой: «Стоять!»,
Гопота, словно стая голодных касаток,
Враз, разденут, потом, посмотреть захотят,
Как бежишь ты от них, без трусов, и оглядок.
На всё чтоб уладить, лишь пара секунд,
И метался знакомый от жизни фигея,
Побежишь, так догонят, догонят – порвут,
И тогда у него появилась идея!
И отважно на гопников он наскочил,
Умолял, то смеялся, то плакал:
«Я тут бабу случайно свою замочил,
Ну, а труп, помогите мне спрятать!».
Расчёт был верен, план был – красота,
От помощи ему бандиты открестились,
И оживились со словами: «Ни черта!»,
Между домов во мраке растворились.
Жизнь показала - девяностые не вечны,
Но после них, нет веры в дело и людей,
Живут, кто выжил, в опасеньи бесконечном,
Те, кто с больших тогда ходили козырей.