– Я хотел бы читать по звёздам, но не могу, – говорит он, – но как же сделать, чтоб всё иначе?.. И глядит на звёзды, лёжа на берегу, но не может понять, как эту решить задачу,
он глядит на далёких птиц и густой туман, что ползёт по реке и её укрывает будто, ну а птицы все звёзды знают по именам, ну а птицы умеют петь эти белые буквы.
…Но послушай, послушай, ты видишь, что там, вдали – открывай глаза, наблюдай и дождись рассвета –
там плывут в синем море белые корабли,
они так высоко, но и рядом с тобою где-то,
ну а там ещё – только не закрывай глаза – белый лотос и Леда, лебеди и медведи,
и огромные рыбы по синей волне скользят, эти рыбы, они ведь знают про всё на свете.
Ну а там ещё ветер лета и все цветы, ворох писем и тихий свет от зелёной лампы, и задумчивый мальчик сидит на плечах у папы, доставая рукой до яблока, до звезды. Ну а там ещё где-то птица в лесу поёт, никаких ещё нет невзгод и больших туманов – запах сена, травы, полыни и голос мамы, и большая дорога уходит за горизонт.
А затем повторяются, будто бы наяву, но уже отстранённо, без боли и без вопросов, промелькнувшие январи, ледяные звёзды,
исчезающие огни, замеревший звук. Где уже проходящей тенью иного дня, все, кого не успел обнять, все шаги-ступени, где на первом старте нельзя ничего понять, и не поменять ничего уже на последнем.
Там, где в точку и круг слетаются все листы, и приходят совсем другие уже сюжеты,
там, где ветер и время, и ночь, и рассвет, и ты,
и в далёком мерцаньи звёзд есть на всё ответы.