Пахло болью и скукой,
Пахло жареным луком,
Пахло нашей разлукой
И холодной войной.
День был глуп и беспечен.
Ты вернулась под вечер
И всадила мне в печень
Амфибрахий стальной.
Ты рисуешь, как Джотто,
Ты играешь на кото,
Даже в Лондоне кто-то
Восхищался тобой.
Твой анапест искрится,
Амфибрахий, как спица,
И вот-вот завершится
Наш бессмысленный бой.
Мух в зелёном жилете
Восседал на котлете,
Чьи-то плакали дети
За фанерной стеной.
Стыла пшённая каша.
Было больно и страшно.
Ты смеялась, Агаша,
Как всегда, надо мной
Антощук с дядей Валей
По квартире сновали.
Эти люди едва ли
Нам желали добра.
Из-за кровопотери
Я был слаб и растерян,
И потухло над дверью
Наше старое бра.
Сделав чёрное дело,
Ты пирожное съела
И, ругнувшись умело,
Забралась на кровать.
Я сказал, тихо плача:
"Ты селёдка и кляча!"
И, от боли корячась,
В ночь уполз умирать.