Всё, что я в беспамятстве говорила,
так нелепо, что даже неповторимо.
Можно без конца токовать, не слыша,
как, шурша настилом, съезжает крыша.
Ты не хочешь птиц, отгоняешь: "Кыш, а!"
Эта птичка - певчая лишь в экстазе.
Наш пиратский рай, миллион фантазий:
каждым новым днём вспоминаю, мой ли,
я тебя вдыхаю, ты пахнешь морем,
если не уснём, мы себя уморим.
Курим в небо в редкие перерывы,
на спине лежим, а под нами - рыбы;
кто мы, прочим не разгадать шарады;
с головой в песке, а над нами - крабы...
Поцелуй меня.
А теперь пора бы
мне занять свой рот крем-брюле и смузи,
не ходить на поклон к вечно пьяной музе.
Прямиком - в покои к царю Гороху,
предаваться безвкусице и пороку.
А смотреть в потолок - никакого проку,
как и в том, о чём я тебе шептала.
Белизна спины, на спине сметана.
Я сижу у тебя на краю постели,
чищу клювом пёрышки после трели.
Ну скажи: "Ха-ха".
С первым днём апреля!
Всё, что я - в беспамятстве и в угаре
про "люблю" и прочие хали-гали,
это всё неправда, игра, затравка.
А в раю опять зеленеет травка.