Разговоры меня уж не трогают,
Как не трогает и молчание.
За извилистой правды острогами
Ветр свободе поёт величания,
А в темнице, в углу безжиненном,
Только мыши скулят от голода,
Тишина рассыпается бисером
И теснее становится комната.
Руки черные чем-то испачканы,
А от слов пелена простилается,
В заключениьи со мною скитается
Светлый образ с очами мрачными.
Под широкой улыбкой натянутой
Нет ни жизни, ни лона Аидова,
И всегда за вуалью обманутой
Обольщает мне душу наигранно,
Может быть, он пытается выманить
Из меня тайну страсти немыслимой,
Всякий странник с символом в имени
К нашим жизням крадется за истиной.
А в бокалах кровь или краска:
От вина не дурманит уж голову,
И вины жребий с нами неласков,
Настигавший знаменьями поутру.
Я стою перед мутным зеркалом
И под флёром загадочной плоскости
Лицезрею, прикрытый веером,
Образ всеобъемлющей кроткости.
То - любовь заколдованным шепотом
Напевает мотивы блаженные
И стоит за спиной стержнем вкопанным,
Прикрывая уста вожделенные.
Так поднимем бокалы с тобою мы,
Всё равно от тебя мне не спрятаться,
Пусть вино залатает пробоины
В моем сердце из черного латекса.
Ты так долго бродила округою,
Средь крестов, эпитафий, могильников,
Что без слов стала сладостной мукою,
Поминаемой в каждом молитвеннике.
Ты казнишь, и пытаешь, и милуешь,
Тебя ждут как священную вестницу,
Так зачем же жестоко кастрируешь
Нашу душу - наивную грешницу?
Ты молчишь, тебе счастье даровано:
Прикрываться людскими улыбками
Ну а то, что судьбой уготовано
Узнаём под глубинами зыбкими,
Мы с тобой уж друг друга запомнили
Но, пожалуйста, будь осмотрительна!
Мы с тобой уж друг друга поняли,
Воля рока твоя омерзительна!
Но так сладко в твоём присутствии,
Незаметно красы увядание,
Вновь к сердцам ты напишешь инструкции,
И мир будет повергнут в молчание.