Семь с половиной месяцев
(вариации на заданную тему)
Он любил эту женщину, но не так, как других. Называя себя, не без гордости, кобелём, признавался, что в любой женщине видит собачью самку, готовую продемонстрировать себя с самой выгодной стороны с целью приобретения качественного генетического материала, которым его щедро наградила природа: и рост, и вес, и талант, и интеллект были ему отмерены полной мерой – природа-мать не побоялась прослыть транжиркой.
А что, собственно, делают собачьи самки, пытаясь привлечь к себе его внимание? Виляют бёдрами, например. Почему не виляет она? Было бы чем. В модельном бизнесе это называют «высоким бедром», даже хвалят за него.
В общем, у неё всё «не как у людей». Вот и сегодня он мог бы подарить ей пять, нет – семь (по количеству не прожитых с ней лет), даже девять или пятнадцать прекрасных голландских роз. Но вместо этогo он протягивал ей букет из шестнадцати свеженьких гвоздик, в светлый день восьмого марта.
Она без труда нашла покрытую потемневшим снегом могилу, поздоровалась с мраморным памятником, называя его «бабулькой», положила на снег гвоздики, затихла, боднула кладбищенский воздух – стряхивая со лба то ли грустные мысли, то ли вспомнившуюся прядь волос, вместо которой на её голове уже давно прижился бурый ёжик. Потом, схватив за рукав своего попутчика, потащила его к выходу.
– Сколько мы не виделись? Полгода?
– Семь с половиной месяцев.
– Ты сказал, нам надо увидеться, хотя бы на пол часа. Время давно истекло. Есть разумные предложения?
– Я расчитывал на сутки.
– Ну кто ты после этого? Мы же решили больше не встречаться.
– Я передумал.
– А я?
– Не знаю. Поехали к тебе, там и поговорим. Только не спрашивай, были ли у меня за это время женщины.
– А были?
– Я так и знал. Да. Одна...Тебе противно?
– Нет. Мы друг другу ничего не обещали... Хорошо. У меня есть коньяк. Пить будешь?
– Нет. А без коньяка нельзя?
– Можно. Поехали.
В метро они почти не разговаривали. Она молчала, думая о своём. Он, периодически разглядывая её профиль, пытался разгадать, что она за зверь: белка, лиса (тоже, говорят, из собачьей породы), мартышка, капибара (слышал, будто очень добрые зверюшки. хоть и грызуны)? Всё не то.
Старый район столицы – удобный и ухоженный. Во дворе детская площадка, подъезд – чистый. Войдя в квартиру он огляделся, старательно изучил вешалку, осторожно уронил взгляд на пол – не обнаружив признаков вторжения, успокоился.
– Проходи, будь, как дома.
Гость устроился на диване, хозяйка примостилась рядом, привычно поджав под себя ноги.
– Уютное у тебя гнёздышко...
Ну конечно – гнёздышко, не конура! Подхватил её, посадил к себе на колени.
– Ты маленькая красивая птичка, свободолюбивая и стремительная, – сказал он голубой жилке на её виске, та ответила учащённым биением.
Ему хотелось говорить, нет – петь, или даже – курлыкать-чирикать-щебетать о своей любви к обладательнице разговорчивых жилок. Но он замолчал. Возможно, из опасений, что недостаточное знание птичьего языка может сказаться на высоте и продолжительности полёта.