Он появлялся в общаге всегда неожиданно. Да и как он попал сюда, никто не знал – вроде, чей-то знакомый, или на концерте, или на пьянке какой-то с кем-то из наших встретились. Тёмные сосульками волосы до плеч, тёмные глаза, овальное лицо, утончённые и капризные губы. Узкие джинсы, пиджак с закруглёнными полами… Голубой, блин, пиджак. Да. И всегда с собой гитара.
Ему дали прозвище «Инициатор». Кирилл (так он называл себя) говорил мало. И вообще про него мало было известно: вроде бы, где-то учился, где-то подрабатывал… Где-то жил. Иногда его можно было встретить у станции метро или в подземном переходе, он пел песни «Кино», «Зоопарка», Бутусова и почему-то Насти Полевой. Всегда один.
Не то чтобы прямо ну очень хорошо пел. Голос был «плоский», да и исполнял часто как-то суетливо, спешил, как кажется. Впрочем, это было по-настроению. Но были у него и свои песни. Их он пел совсем иначе. Со странным отрешённым наслаждением. И чувствовалась какая-то энергия, вибрация… Вроде бы обычные рок-н-роллы, старые блюзовые квадраты… Но слушать его хотелось, даже непонятно почему.
- Двадцать четыре ноль одна,
Не выпьем мы с тобой
чудесного вина,
И танго звёздной ночи
не станцуем.
Как крышка гроба запертая дверь,
Мне нужно, чтобы
Ты сейчас, теперь
Спасла меня
одним лишь поцелуем!
- Но ведь нет такого времени: 24:01. Есть 23:59, затем четыре ноля, а потом сразу 00:01! – В том то и дело, старичок. В том то и дело…
Однажды поехали куда-то вдвоём с Кириллом, по пути было. Но учреждение моё оказалось закрытым и пошли дальше. Центральная площадь мегаполиса, народу много, зажглись фонари. – Мне тут на работу уже пора, дело к шести… Зайдёшь? – Пошли. Работал Кирилл, как выяснилось, в кафе, в подвале одного из сталинских массивных зданий. Тесная кандейка позади бара была заставлена узкими стеллажиками, несколько магнитофонов, королём среди которых возвышался солидный трёхмоторный «Олимп». Проигрыватель высокого класса. И везде – бобины с лентой, кассеты, пластинки, пластинки… Такого даже на толчке у магазина «Аккорд» не увидишь! “Kiss”, “Nazareth”, “Radiohead”, “Genesis”… “U2”. Ну и попсы, в том числе советской, сколько угодно. Постеры. Битлы, Чак Берри, Элвис Костелло. В углу застеленный фиолетовым покрывалом топчанчик. – Музон кручу. Кирилл повесил гитару на гвоздь. – А откуда это всё? – Да так… Знаю многих, помогают… - Кирилл достал откуда-то снизу плитку грузинского чая. Всю её скрошил в большую замурзанную железную кружку, эмалевую, как кастрюля. – Чифирнёшь? Не, завтра зачёт… Надо готовиться. Я ушёл.
Была у него интересная склонность: он готовил. Приходил, говорил: - Ну, что есть? У кого-то была картошка, у кого-то сало, морковка, кусок курицы, лук… Всё годилось. Через час был "праздник набитого живота" и боевое настроение у всех. Потом поход за пивом, откуда-то находились деньги, бегали на улицу останавливать таксистов, «толкавших» заветные бутылки по двойной цене. И он пел. А потом шли к девчонкам и он переводил американское видео, так иронично и классно, под конец уже смеяться не было сил!
Однажды еды не было. Только пачка макарон и соль. Всё. – Пошли, сходим в универсам. - У тебя есть деньги? – Нет. - Инициатор, и у нас денег нет. Да и топать не близко. – Ничего, это поправимо. На капусту и хлеб найдётся? – И что будет? - Увидишь.
Он показал, как прикрывать*. Изображать разговор. И вскоре миновали кассу с хилым вилочком капусты и булкой хлеба. А пачку масла, банку тушёнки, сыр вытащили из глубоких карманов Инициатора, нашитых на подкладку его серого пальто (дело было в октябре), уже в общаге. – И что, тебя ни разу не ловили? Он усмехнулся. Двинул бровями. – Не ссы и всё получится.
Курили через открытое окно в шелест осеннего дождя и блёклый свет пятиэтажек.
- Вот смотри… Всё черно, без просвета – зло? Зло. Но вот белая страница. Белым-бело, ничего нет. Но есть возможность… Макаем перо в чёрное – и всё меняется. Зло становится источником. Без чёрного по белому не написать! Ведь белым по белому – всё равно что не писал. Но что написано чёрным по белому? Иногда это хуже, чем полная чернота… Там только отсутствие света, указывающее на него, вызывающее стремление к нему, а тут… утраченная возможность. Скомкать, начать заново? Новый день – новый лист. Ничего не исчезает. А иногда нужно писать белым по чёрному. Потому что иначе света не будет. Но белого нет, всё ложь. Иллюзии. А как пишут все, как пишу я? В основном серым по серому.
- Ну почему же утраченная? Может, правильнее сказать – реализованная?
- Реализовывая одно, утрачиваешь другое, лучшее. Реализуешь только то, к чему готов сегодня.
- А как же путь? Развитие.
- Никакого пути нет. Каждый день всё сначала.
Потом он пропал. А через год я встретил его у общаги, но узнал с трудом. Лицо как мятая залежалая газета. Блестящие остановившиеся глаза. Сутулая спина и напряжённая шея. – Курить есть? - Его потряхивало. Как?... Да так. Винт**… Я завинчиваюсь, Андрюха. Сначала думал забавно, а теперь… Не соскочить мне, чую. – Ляг в клинику. – Не, было уже. Без толку. Дай на пиво, а?
Больше я об Инициаторе не слышал.
Изредка так хочется, чтобы он вернулся. Мудрый, чистый и светлый, и рассказал… Иллюзии?
------------------------------------------
* В молодости Андрея камер в магазинах не было и охранников в залах продуктовых тоже
** Винт – особый наркотик, готовится из лекарств кустарным способом.