Проводит рукой по кожаному рулю,
Усталый взгляд скользит по домам-витринам,
Когда и кому говорила она «люблю»?
Когда это чувство в ней ещё было живо?
.
Ей, кажется, тридцать. А может быть, к тридцати.
Она разуверилась в том, во что стоило б верить:
В драконах и принцах, и сумасшедшей любви,
Царившей когда-то за столиком в кафетерии.
.
Где пахло дешёвым кофе, выпечкой с колбасой,
В том царстве пластмассовых вилок, бумажных тарелок,
Он держит ее за руку, красивый и молодой,
У них на двоих особая атмосфера.
.
Теперь все иначе. На кухне душистый чай,
И пар над изящной и тонкой фарфоровой кружкой,
Она спокойна. Но долго не спит по ночам,
Рассыпав кудри пшеничные по подушке.
.
А где-то фары льют на дорогу песочный свет,
В колонках играют старые добрые Beatles,
На заднем - бутылка виски и блок сигарет.
Он топит на полную. Да что с ним может случится?
.
Дорога извилиста, вереск осенний в цвету,
И в воздухе запах пыли, дорожных взвесей,
Уже закалён, не подвержен скачкам амплитуд
И выходу из душевного равновесия.
.
Он холоден, мрачен, насмешлив и молчалив.
Подходит к людям как к выбору в бакалее,
Он знает цену всему, в том числе - любви.
Вернее, в любовь он, конечно, уже не верит.
.
И вот они встретятся. Минует несколько зим,
И лет, и вёсен. Столкнутся случайно лбами.
Нет, там в кафе, за столиком, было не с ним,
Нет, там не ей он "люблю" выводил губами.
.
Они не знакомы ещё. Фатум не уловим.
Не спится обоим. С друзьями в каком-то пабе.
Они столкнутся, чтоб цену узнать любви,
Они столкнутся, столкнутся - как ни крути!
Чтоб вновь испытать то чувство
в забытом масштабе.