Невзрачный полдень в забытой костромской глубинке
Весною ранней скопировал пейзаж исчезнувшего бытия.
Такой же день никчёмный и краски по старинке,
Всё больше превалируют, как по заказу в тусклые тона.
Сквозит в них заурядность деревенская и серость быта,
Нет праздности и легкомыслия обыденного городского дня,
Но зачастую вся глубина российская стеснительно сокрыта,
Как и в картине с сюжетом русского старинного села.
Грядёт неторопливо в природе лесного края обновление,
Застенчиво и скромно без вспышек ажиотажного тепла.
В родных пенатах северных крупы небесной мельтешение,
В весенних календарных месяцах- обыденные, как всегда дела.
Берёзы белые с вкраплением чёрного не праздным силуэтом,
Всё больше вкривь растут под стать заборам и домам.
Церквушка облупившаяся за зиму с унылостью дуэтом,
Влачит из полотна и разделяет карму серости на пополам.
Однако за деревнею поля и перелески стоят уже без снега,
Весенний воздух свежестью насытил низкий горизонт.
Проталина с водой пред церковью и чудный лучик света-
Затмили серость нудную и осветили ближний фон.
И в унисон с пробившейся на белый свет потерянной надеждой,
Вдруг загалдели дружно стаей недавно прилетевшие грачи.
Тут и любой в сюжете этом, даже будучи невеждой,
Весну услышит, которую картинно провозгласили трубачи.