Теперь я уже ни о чем не думал. На ровных участках переходил на бег. Усталость будто исчезла. Что было вокруг совершенно не откладывалось в памяти. Остался последний вариант – взяв верное направление сделать бросок в несколько десятков километров, используя весь запас выносливости. Лишь бы не попасть в болото, остальное мелочи.
В экстремальной ситуации нужно чем-то поддержать себя. Обычно я искусственно накручивал себя. Ценой повышения ресурсов организма было немалое нарушение психики и куча всевозможных проблем стремительно подтачивающих здоровье. Но тут я и так был порядком накручен. Что ж, задействую еще один способ. Зря что ли тащу внешние аккумуляторы. Наушники в уши, музыку погромче. Плейлист у меня своеобразный, из композиций самых разных годов и стилей. Но они вызывают сильный выброс адреналина, что сейчас и требуется. От лирической попсы типа «А ты прочти в моих глазах» до игривого «Мужичка с гармошкой», от возвышенно-трагической «Давным-давно была война» до зловещего панк-рока.
Теперь я вряд ли замечу зверье. Пусть так, мне с ним все равно нечем бороться. Если выберусь, риск оправдан, а если нет, то хотя бы конец будет быстрым и неожиданным. Как в стихотворении – «Будто в пропасть с разбега…»
Так прошло несколько часов. В безостановочном движении. Слева было обманчиво светло, там простиралось огромное, на несколько километров болото. Ровная поверхность с чахлыми деревцами. Приближаться не стоит. Раз провалишься и все.
Приложение на телефоне показывало, что я прошел уже пятьдесят километров. Пятьдесят! Это от места катастрофы. А сколько же еще надо пройти до человеческого жилья?!
Вдалеке мелькнуло что-то объемное, похожее на постройку. Нечто новое в привычном пейзаже, надо посмотреть. Перейдя небольшой ручей, я наконец разглядел необычный объект.
Это была небольшая избушка из бревен, очень темная с крышей, крытой почерневшим рубероидом. Планки, его держащие давно покрылись мхом. Завалинка местами прохудилась, но дыры были заткнуты кусками поржавевшего железа с остатками краски. Окон не было, если не считать таковым маленькую квадратную дыру у самой крыши. К одной из стен был приделан навес, под которым сохранилась небольшая поленница потемневших дров и несколько замшелых чурок. Чуть в стороне от избушки был низкий, подгнивший срубик, колодец. Признаков присутствия человека не было заметно, толстая деревянная дверь, оббитая порванным во многих местах дерматинам, была закрыта на вставленный в кольцо для замка огромный кованый гвоздь.
Не иначе охотничья избушка, слышал о таких, но видеть еще не приходилось. Помнится, что они предназначены для любого человека. Заходишь, отдыхаешь, ешь, если что-то найдется и идешь дальше, предварительно сделав жест доброй воли, оставив еды, вещей или хотя бы прибрав за собой.
Вынув гвоздь, я осторожно открыл дверь, на всякий случай, встав с боку от нее. Изнутри пахнуло специфическим, труднообьяснимым запахом, так пахнут старые помещения, где давно никто не был. Внутри домик казался совсем небольшим. В углу круглая железная печка со странно изогнутой трубой. Грубо сколоченные столик и пара табуреток.
Деревянный ящик вроде сундука. Над ним несколько полок, прикрытых занавеской.
Закрыв дверь изнутри, я решил обследовать помещение более детально. На полках обнаружилось много интересного: две бутылки с водкой, несколько банок тушенки и пакет сухарей, удивительно, как до них не добрались грызуны. Была бы еще вода в колодце.
От голода я на какое-то время спасен.
В ящике обнаружились пакеты со старой одеждой, самая интересная из них – камуфляжная форма. В пору моего детства в такой ходили «федералы», солдаты нашей армии времен первой чеченской войны. Не брезговали ей и сами чеченцы. В памяти хорошо отразились бородатые рожи Басаева, Хаттаба, Радуева и прочих боевиков, давно отправленных на тот свет. Суровое время было! Где-то бушевала война, в городах шли кровавые разборки мафии, которой подражали малолетние придурки в школах, взрослым задерживали зарплаты, а дети смотрели мультики про трансформеров и черепашек-ниндзя, играли в игровые приставки, а по улицам ездили угловатые Тойоты, как воплощение жизненного успеха. Лихие девяностые! Все это в прошлом. Барыги, торговавшие с машин и ящиков разорились, либо наоборот преуспели в жизни, поучая новое поколение как надо вертеться в жизни, мафиози легли в могилу или легализовались, став якобы «уважаемыми» людьми, а на угловатой машине с велюровым салоном теперь могу покататься и я.
Я слишком много философствую! Слишком!
Нужно оружие, хотя бы топор, чтобы суметь защититься от лесных хищников. Но пока на глаза попался лишь старый сточенный до состояния стилета нож с перемотанной изолентой ручкой. Этого слишком мало.
В полу есть крышка с кольцом. Как предусмотрительно строили избушку, даже подполье есть. Включив фонарь, я полез туда, надеясь найти что-нибудь нужное.
В яме было на удивление сухо, стены были укреплены толстыми досками, покосившимися от времени. Местами между ними образовались широкие щели. Ничего интересного здесь не было. Подполье совершенно пустое и уже давно.
Я еще раз осветил стены. Между досками мелькнул деревянный угол. Что там, ящик? Пришлось выворотить одну доску, затем вторую. Под ноги посыпалась земля. Это был и правда ящик из очень плотно подогнанных друг к другу досок. Вытащить его никак не удавалось, а подкопнуть было нечем. Ручек тоже не было.
Пришлось ковырять землю щепкой и спустя какое-то время верхняя часть ящика была очищена. Его размеры впечатляли, появилось нехорошее предположение, что это гроб. Наткнуться на кости не хотелось бы. Не страшно, но бодрости точно не добавит.
Вообще странно, зачем прятать под избушкой мертвеца, проще было закопать его в стороне или кинуть в болото. Если только это не останки кого-то известного, не заслуживающего простой ямы. А может домик построили уже поверх могилы? Скоро я все узнаю. После долгой раскачки, ящик поддался и я вытянул его вниз.
Для гроба он все же был слишком легким, но кто знает сколько весят кости. Раньше с подобным я дел не имел. Внимательно осмотрев ящик, удалось обнаружить два металлических зажима, удерживающих крышку. С трудом, но их удалось отогнуть.
На первый взгляд, внутри не было ничего интересного. Какое-то пыльное, изрядно поистлевшее тряпье. Подцепив его щепкой, я увидел очертания ружейного приклада. Это уже интересно! Но увы, то что удалось достать, было ржавыми фрагментами винтовки, судя по всему частично разобранной. Что еще тут есть?
Под очередной тряпкой предстал целый арсенал, своим видом повергший в некоторый шок.
Винтовка, револьвер и два похожих на кремневые пистолеты обреза с массивными стволами, тут же какие-то ящички поменьше и завернутые в засохшую промасленную бумагу патроны. В ящичках были мелкие патроны, пистолет, похожий на ТТ и две гранаты, отдаленно похожие на спортивные, которые приходилось бросать еще в школе, но несомненно боевые. Невероятно, целый схрон боеприпасов!
Сколько же лежало здесь это оружие? Вероятно очень давно. Пистолет, это не ТТ, это Брунинг, их начали выпускать еще до революции. Револьвер – самый обычный наган, знакомый даже людям, далеким от оружия. Обрезы – гладкоствольные, крупного калибра. Такие штуки обожали сицилийские мафиози. Двуствольная лупара не оставит жертве никаких шансов, особенно когда ее зарядят какой-нибудь дрянью вроде рубленых гвоздей. Тут явно работал мастер-оружейник, а не кулак или какой-нибудь безграмотный партизан.
Винтовку опознать сразу не удалось. Очень отдаленно она напоминала карабин Симонова, но имела более крупный магазин. Здесь же в ящике лежал и плоский штык. Никаких клейм и надписей на винтовке не было кроме цифры 800 на прикладе. Небольшой рычажок на правой стороне винтовки заставил задуматься вдвойне. Похоже она самозарядная.
Нельзя сказать, чтобы я хорошо разбирался в оружии. Компьютерные игры мало интересовали меня, в музеях и на выставках я бывал крайне редко и в том возрасте, когда мало что откладывается в памяти, но благодаря общему интересу к истории я довольно много читал об оружии и технике начала двадцатого века. Делал я это бессистемно, просматривая на досуге или в пору затишья на работе статьи в Википедии. В отличии от коллег смешные ролики и картинки интереса не вызывали, хотелось занять мысли чем-то посерьезнее.
Что же это? Напрягая память, удалось вспомнить нечто визуально похожее. Мондрагон.
Первая в мире серийная самозарядная винтовка родом из совсем не известной своим оружием Мексики. Ее применяли в первой мировой войне в очень небольших количествах. Возможно кто-то принес этот трофей с войны. Десять выстрелов подряд – это куда серьезнее привычной трехлинейки. Лишь бы Мондрагон был исправен.
Что ж, оружия теперь навалом. Пора вылезать из подполья. На улице стремительно темнело. Тем не менее следовало осмотреть колодец. Маленькое ведро стояло в избушке. Я захватил его с собой. В колодце тоже было ведро, оцинковка сохранила его, но мусор и толстый слой пыли, говорили о том, что оно не использовалось уже много лет. Вместо веревки была тонкая ржавая цепочка. После нее все руки стали кирпичного цвета. Но я замарался не зря – вода в колодце была. Раздался всплеск, ведро ударило по дну и тотчас было вытянуто наверх. Воды в нем было литра три с не самым приятным запахом. В несколько приемов я наполнил маленькое ведро, умылся и помыл руки.
Сумерки сгущались. Находится на улице было опасно, мало ли что. Надо отдохнуть, набраться сил. В голову лезли тревожные мысли и чтобы изгнать их я решил выпить водки.
Пьянство безусловное зло, которому нет оправдания. Однако определить грань, с которой начинается злоупотребление, очень трудно. Выпивка была для меня лишь способом расслабиться, но никак не провести время. Когда я слышал от людей фразу «идем бухать», меня охватывало непреодолимое чувство гадливости. Долгие посиделки, пьяные песни, разговоры за жизнь – это определенно не мое. Клубы, дискотеки, смешивание разных видов алкоголя – никогда не понимал, что хорошего в выставлении своего скотского состояния напоказ. Совсем без спиртного мне обходится не удавалось, я пил все, но в небольших количествах и редко. Почти всего один. В глазах «нормальных» людей – конченный алкоголик.
В стрессовой ситуации водка пошла особенно легко. Скоро бутылка была пуста, как и банка тушенки. В голову ударил новый поток мыслей, почти неуправляемый.
В первую очередь это было ворчание том как все плохо, сколько возможностей я упустил и как нужно было поступать в некоторых ситуациях. Глупо отрицать, что в большинстве неудач виноват я сам, но в тоже время, нельзя говорить, что я ничего не делал. Работал я постоянно, особо ни на кого не надеясь. Вот только настроя на жизненный успех в привычном понимании, у меня не было. Я был минималистом, практиком. Все что было больше базовых потребностей, казалось глупым излишеством. Мне сейчас тридцать три года, возраст Христа. Жизнь совершенно пустая. Ни семьи, ни интересной работы, ни особого достатка, ни досуга. Один быт. Убрать, приготовить, отложить по копейке на разные нужды, что-нибудь почитать, что-нибудь посмотреть, помечтать. Причем все мечты оторваны от реальности. Зачем я живу? Ни зачем, просто потому что живой, не умирать же мне. Ну иногда оказываюсь в неожиданных ситуациях, будто кто-то со стороны заливает в меня адреналин как топливо жизни и использует как орудие. Может это внушение, может происки каких-то неведомых мне сил.
Не стало моих котиков. Они просто исчезли, выйдя на улицу. Ужасная трагедия, опустошившая душу. Остались только мои родители. Я с ними нечасто общаюсь, но само то, что они живы, придает какое-то желание жить. Организм пока еще работает, мозги обрабатывают информацию, вопреки внешнему пессимизму, я надеюсь на лучшее.
Лишних разговоров давно и ни с кем не веду, не делюсь тревогами. Ничего путного все равно не посоветуют.
Одни говорят о боге и вере, дескать я завистлив и полон злобы. Забавно, что это говорят люди, материальных проблем не имеющие. Это как после сытного обеда посетовать, что в Африке голодают дети. То, что они зовут злобой и завистью, не более чем реакция на несправедливость вокруг, причем они считают ее нормой. Религия – это вообще мирок, где люди вместо того чтобы думать, ищут уже готовые схемы и решения, но не находят, потому что они лежат в совсем другой плоскости.
Другие говорят о каком-то саморазвитии. Новые знания и умения – тут я обеими руками за, но только они должны применяться, иначе грош им цена. Материальные же богатства, проистекающие из этих навыков – это уже лишнее. Переизбыток комфорта – прямой путь к деградации.
Плохо живется мне. Хотя очень многим и того хуже, поэтому не стоит жаловаться. Я получил то, что заслужил.
Водка скоро оказала эффект, перед глазами все стало плыть, мысли потеряли целостность и через некоторое время сознание отключилось.
Мне снились какие-то яркие, но нелепые сны, совершенно не отложившиеся в памяти. Нечто захватывающее и динамичное при этом лишенное здравого смысла.
Пробуждение было очень тяжелым, будто организм включался по частям. Голова не болела, но очень хотелось пить, а тело казалось бы управлялось со стороны. В ушах стоял заметный шум.
Такое состояние, многим знакомое, для меня было в новинку. Никогда не напивался так сильно. По логике вещей следовало похмелиться, что я собственно и сделал. Лучше не стало, зато возникло устойчивое чувство, что тело и сознание окончательно разъединились.
Как бы там не было, терять время нельзя. Нужно срочно идти дальше. Я снял с себя позеленевшие от травы джинсы и убрал их в рюкзак, а сам переоделся в найденную форму. Тут же обнаружились кирзовые сапоги. Сделав из кусков тряпки подобие портянок, обул их, идти теперь будет явно легче. На голову одеть было нечего, в ход пошел старый протертый шарф. Теперь своим видом я походил уже не на солдата, а на какого-нибудь моджахеда из фильмов или новостей.
И самое главное – оружие. Все было заряжено и по возможности прочищено, хотя делал я это по сути впервые в жизни. Сложнее всего оказалось снарядить патроны для лупар, однако и это было сделано довольно быстро. Будто во мне открылись какие-то знания, о которых не приходилось даже догадываться. Оставлять что либо было жалко. Гранаты и наган положил в рюкзак, остальное повесил на себя, сунув что за ремень, что по карманам. Для лупар связал из шнурков крепления на пояс, к винтовке прикрепил штык, а браунинг сунул за пояс. Собрался будто на войну. Из продуктов немного сухарей, бутылки воды, водки и пара банок тушенки. Рюкзак стал очень тяжелым, идти будет непросто, но в похмельном угаре я об этом особо не подумал.
Шатаясь, я вышел на порог. Эта избушка спасла меня. Вчера я вошел в нее робким зайцем, сегодня же выхожу грозным охотником. В глубине душе мне всегда хотелось выглядеть именно так. И вот мечты сбылись. Еще одна деталь. В отделе для мелочи моего кошелька лежала маленькая кокарда, купленная когда-то в армейском магазине. Разумеется, это был не оригинал. Большинству людей такой символ незнаком. Похожая на цветок красная звезда с молотом и плугом. Такие носили красноармейцы в гражданскую войну. Теперь она закреплена на моей головной повязке. Как говорили в то далекое время – «Служу трудовому народу». Идеализм чистой воды. В глупых мечтах я не солдат удачи, не партизан «против всех», не официальный военнослужащий, а боец несуществующей Красной армии, на штыках несущей свободу и равенство. Конечно, это игра моего воображения, явно не вполне адекватного, игра, становящаяся опасной, учитывая боевое оружие в руках и сильное опьянение. Хорошо здесь никого нет. Слишком много старых обид рвется наружу.
Снова включаю музыку. Вброс адреналина и ноги несут меня вперед. Мимо вековых деревьев, кустов и болот. Огромная удача, то, что болото все время оказывается с одной стороны, прямо в него я не уперся еще ни разу. Пытаться пробраться, прощупывая дно палкой слишком рискованно, сгинуть в трясине – ужасный конец, куда худший чем в пасти зверя.
Сколько еще придется идти? День, два? Надо напрячь все силы и пройти засветло как можно больше. Деревья стали реже, болото закончилось. Неужели тайга кончается? Было бы прекрасно если так. Кое-где мелькали какие-то ягоды, но отвлекаться на них не стоило, время слишком дорогое чтобы его тратить впустую. Только вперед!
А что это у дерева? Кто-то прячется?! За стволом нечто напоминающее тело человека, но оно не стоит, а будто прислонено. Может труп? Сняв с плеча винтовку, я осторожно приблизился.
Первое что бросилось в глаза, это руки, скованные наручниками. Человека приковали спиной к дереву. Выходит, места не настолько дикие, зато опасные! Такое видеть приходилось только в кино и читать в книгах.
Сам связанный был одет в добротный, но грязный камуфляжный костюм. Такие продают в охотничьих магазинах и стоят они дорого. Его однозначно били – на костюме следы от обуви, а лицо в засохшей крови и синяках. По виду, мужчина явный горожанин и точно не из бедных. Несмотря на травмы и грязь видно, что прическа аккуратная, кожа здоровая, не обветренная и не опухшая, водолазка под костюмом куплена в брендовом магазине, а не на распродаже в секонд-хенде.
Вот только жив ли он? Голова беспомощно повисла, ноги подогнулись.
Я осторожно тронул его руку штыком. Прикованный тотчас вскинулся, издав хриплый шум. Раскрыв глаза, он уставился на меня диким от ужаса взглядом.
- Тише! Я вас освобожу.
Вот только сделать это оказалось непросто. Наручники стерли руки мужчины до крови, открыть их было нечем. Повертев их и так, и сяк, я полез за браунингом. Перебить выстрелом цепь, а сами кольца можно будет снять и потом.
Он явно понял мой план, замотав головой и пытаясь повернуться вокруг дерева. Что не так?
- Нет! Они услышат. – прохрипел связанный.
Еще не лучше. Тут кто-то есть, а я стою спиной. Что ж, придется попробовать другой способ. Отцепив штык от винтовки, я начал пилить им цепь наручников. Сразу видно – в прошлом металл был лучше. Уже одно движение сделало на цепи надрез, скоро половинка звена была разрезана, и я разогнул его. Прикованный свалился на землю, попытка удержать его за капюшон не удалась. Мало того, потеряв равновесие упал и сам.
Оглянувшись, я поднялся на ноги и достав бутылку с водой, поспешил к спасенному человеку.
- Пейте! Только не подавитесь!
Тот стал жадно пить, периодически заходясь кашлем.
- Не спешите! Наклоните голову, подбородок к груди – так легче откашляться.
Наконец он опустошил бутылку и уже не так хрипло, хотя и тихо сказал:
- Я мечтал только о том, чтобы меня освободили. Чтобы умереть не связанным. Мое желание исполнено.
- Значит я исполнитель желаний. Кто вы? Как вас звать?
- Андрей. Андрей Андреевич… - тут он снова закашлялся и фамилию разобрать не удалось.
- Как вы здесь оказались?
- Приехал на охоту. Думал с компаньоном. Оказалось… – снова раздался кашель.
- Это он вас приковал?
- Да. Не один, конечно. Запомните – Садунов, его фамилия Садунов.
Садунов. Мне это ни о чем не говорит.
- А вы кто? Охотник? Кто вас прислал? – спросил Андрей Андреевич с явной тревогой.
- Не совсем. Но я вас постараюсь вытащить. Никто меня не присылал, случайно увидел вас.
Меня зовут Иван.
- А по отчеству?
Еще и по отчеству. Забавно. Этот мужик старше меня от силы лет на пять-семь, какие уж тут отчества.
- Петрович мое отчество. Где этот ваш компаньон? Он придет сюда или ушел с концами.
- Он сюда точно не придет.
- Зачем он это сделал, чего не поделили?
- Бизнес. Но я не ожидал от него такого.
Ох, не зря я всегда не любил бизнесменов, не зря! Может в других странах они и нормальные, а у нас по ним пуля плачет. От хамства и заносчивости, до мошенничества и связей с криминалом. Но вот подобные действия, как мне казалось, должны были остаться в лихих девяностых. Все эти утюги, паяльники, вывозы в лес… Оказывается нет. Мужик не врет. Другое дело, что и у самого, возможно рыло в пуху, но это не повод так с ним поступать. Одно дело пристрелить и совсем другое оставить связанным умирать. Конечно, предполагать можно многое. Например, что он насильник, педофил, маньяк и тому подобное. Вот только это маловероятно. С подобными субъектами разбираются на месте. Может состоял в связи с женой или дочерью компаньона. Но убивать за такое, причем так изощренно, это уже за гранью…
- Вы сказали их было несколько? Кто еще?
Спасенный рассказал мне о всей компании подробнее. Чем больше я слушал, тем сильнее поражался невероятному совпадению и концентрации злодейства. Садунов – кроме того, что бизнесмен, так еще и депутат. Разве эти два вида деятельности можно совмещать? Видимо, ему можно. Депутат он, как и положено от «Единой России». Садунов-старший – старик в восьмидесятые был каким-то номенклатурщиком, в девяностые работал в мэрии, потом отошел от дел, но до сих пор весьма влиятелен. Приятель Садунова Чернов – бывший оперативник, в молодости участвовал во второй чеченской войне, сейчас числится замом в охранной фирме. Разумеется, тесно знаком с «авторитетными людьми», понятно с какими.
Садунов-младший – местный гангста-рэпер и диджей. Умный, циничный и жестокий, хотя при этом порядочный оболтус. И наконец две женщины – подруги депутата и его сына. О них Андрей Андреевич ничего не сказал. Почти наверняка корыстные потаскухи.
Вот же собрание уродов! Прямо кунсткамера на выезде! Все представители темной стороны нашего общества в одной куче. У меня зачесались руки до них добраться. Вот они, гады – сколько из-за них претерпели страданий. Одни грабили страну, другие грабили и обманывали нас, третьи вершили неправедный суд, пытали, издевались, по надуманным поводам лишали свободы, четвертые пропагандировали зло через свое «творчество», выбивали из нас остатки человечности и любви к ближнему.
Зато все как на подбор были уважаемыми людьми, приличными семьями, небось жертвовали на детские дома и церкви, считали себя очень верующими, раздувая образ «настоящих» мужиков, хозяев, мужей, отцов. Они чуть ли не открыто обвиняли остальных во всех смертных грехах, от лени до измены родине и держали за скотов. Мы боялись их, потому что бороться с ними было делом безнадежным и смертельно опасным. Но многие же стремились быть как они или хотя бы немного похожими. Делать что хочется, брать что хочется, куражится, прожигая жизнь.
Ну, погодите… Не зря я нашел этот арсенал. Час расплаты близок! Свинцу пуль и стали штыка безразлично насколько их жертвы богаты, сильны и влиятельны. Они разят всех без разбора. Зло должно быть наказано. Наказано людьми и чем раньше, тем лучше.
- Если вы не врете, это просто прореха на человечестве. Как вы могли иметь дело с такими людьми?! – обратился я к Андрею Андреевичу.
- Поймите, Иван Петрович. Идеальных людей нет, часто приходится иметь дело с очень непорядочными людьми, закрывать глаза на их дела и качества, если они не препятствуют цели. Бизнес – ничего личного.
Я замотал головой.
- Вы же ставите себя на одну доску с ними, окунаетесь во все это дерьмо.
Собеседник лишь пожал плечами.
- Не хочу оправдываться. Мы с вами смотрим на это с разных позиций. Во многом вы правы. Только услышьте меня, хотя бы услышьте – жизнь куда сложнее чем кажется.
- Понимаю. Я вас постараюсь вытащить в любом случае, хотя не скрываю – к бизнесменам я отношусь враждебно. В нашей стране разбогатеть честно нельзя, а сытый голодного не разумеет.
- Я соглашусь с вами. Вы неглупый человек, и я в общем-то понимаю куда вы клоните.
Он оглянулся по сторонам, будто боясь кого-то увидеть. Я тоже осмотрелся, но повода для тревоги не нашел. Мы сели к дереву.
- Разрешите небольшой монолог?
- Да, пожалуйста. – ответил я.
- Вы правильно заметили, что дело в ментальности наших людей и предпринимателей, в частности. У нас просто не хотят играть по правилам. Прибыль заставляет забыть обо всем. За рубежом так не принято в основном. Я не идеализирую. Но там у бизнеса есть обязательства перед обществом и государством. В Европе огромные налоги, но их в основном исправно платят. Грубо говоря, кидать работников или заставлять их работать больше положенного не заплатив, не только наказуемо, но и считается непорядочным. А здесь – это норма. Меньше заплатить, заставить работать больше за ту же зарплату, вести черные и серые схемы, чтобы избежать налогов. И государство само способствует этому, хотя это не оправдывает предпринимателей. Я это понимаю и хочу, чтобы мои сотрудники работали с полной отдачей без кнута. Но многие из них уже настолько привыкли к привычной схеме, что не готовы вести себя иначе. И я не знаю, что делать, однозначного решения нет. Максимум на что я могу рассчитывать, так это на то, что если произойдет очередной социальный катаклизм, мои сотрудники не тронут меня и дадут спокойно уехать. А этот катаклизм произойдет. Там наверху делают все для этого. Для меня выход – уехать из страны до его начала. А вам придется его пережить.
- Вы правы. И вы скорее исключение из правил. – согласился я. Несмотря на опьянение мозги работали довольно неплохо. – Скажите, как вы сюда приехали, прямо из города или тут есть какая-то база?
- Есть. Что-то вроде лесной усадьбы Садунова.
- Далеко она отсюда?
- Примерно час езды на внедорожнике. Может меньше, если светло, сухо и ехать быстро.
- А до ближайшей деревни?
- Шестьдесят километров, дорога сильно разбита.
- Садунов и компания еще на базе?
- Скорее всего, хотя могли и уехать. Он говорил, что отдыхает здесь три-четыре дня. Прошло только два.
А не накрыть ли всю эту шайку? Ведь они явно не ждут противника в такой глухомани. Подумав, я озвучил свою мысль.
Андрей Андреевич в тревоге замотал головой и замахал руками.
- Даже не думайте об этом. Там Топтун.
- Кто это?
- Он личный егерь Садунова, живет круглый год в усадьбе. Это страшный человек, Иван Петрович. В лесу он как рыба в воде, охотник каких мало. Мы даже не поймем, что умираем и точно не увидим его. Надо уходить и как можно быстрее.
Слышал о таких людях, типаж известный. Все эти супер следопыты, охотники, бойцы спецназа и просто убийцы. Популярная культура очень любит эксплуатировать подобный образ. У меня же для противостояния такому человеку элементарно не хватит умений. Он прав, надо уходить.
- Вы сможете идти? На следующем привале откроем банку тушенки, а пока вот погрызите сухари. Дорогу хоть немного помните?
- Очень смутно. Идти смогу, только не быстро.
- Хотя бы так. Стрелять умеете?
- Умею.
- Тогда – вот. – я протянул собеседнику наган. – В револьвере нет пружин, сколько бы не лежал, всегда боеготов. Лишь бы не заржавел.
- Откуда у вас столько оружия? – озадаченно спросил меня Андрей Андреевич.
- Не поверите – нашел. Я пассажир с упавшего самолета, а все что на мне это из тайника. Тут избушка есть, там я все и обнаружил.
- Я слышал, когда мы ехали, что упал самолет, но подумал это где-то далеко.
- Что слышали? Его нашли? – с оживлением спросил я. Интересно, выжил ли кто-нибудь? Выбралась ли деловая, помогло ли ей ее коварство? Или может кто-то из остальных? Хотя шансы на это почти нулевые.
- Слышал, что потерпел крушение, больше подробностей не было. Как же вам удалось выжить?
- Удалось и не только мне. Один человек умер уже после. Троих хулиганов пришлось связать. А потом пришел медведь и нам четверым пришлось бежать. Двое в пути потерялись. Моя последняя спутница сбежала, когда появился еще один медведь. Но мне и тут удалось спастись, потом я наткнулся на избушку.
- Невероятно! Готовый сюжет для книги или фильма.
- Может и так. Поспешим!
Но поспешить не удалось. Мой спутник шел медленно. Сказывались изнурение и шок, да и вообще вряд ли он привык ходить пешком.
- Вы женаты, Иван Петрович?
Почему он так зовет меня? Слишком воспитан или не может понять кто перед ним? Хотя неважно, пусть зовет так.
- Нет. Я бобыль.
- Кто? – удивился спутник
- Бобыль. Одинокий человек, не имеющий семьи.
- Почему так?
- Привык. Женщин, конечно, не чураюсь, но к совместной жизни не готов. Перегорело уже. Да и с деньгами у меня плохо. Мать с отцом живы. Вот может из-за них и пытаюсь выбраться. Пусть доживут свой век спокойно, зная, что я хотя бы живой.
- А у меня есть семья. Сыну семь лет. С женой отношения разладились, к сожалению.
- Отчего так?
- Заскучала.
- От пресыщения?
- Наверное. Она не работает, материальных проблем нет, хобби тоже нет. Я из-за работы не могу уделять ей много внимания. Она сперва злилась, а потом как-то успокоилась.
- Может рога наставляет?
- Как это, рога?
- Ну изменяет, то есть.
- Не хочу об этом думать, но вполне возможно.
- Чего же не разведетесь с ней?
- Для меня это тяжело. Да и знаете, даже если разойтись, история повторится. Никакой женщине не понравится, когда ей уделяется мало внимания. Именно внимания, а не денег. А бобылем, как вы говорите, я быть не хочу.
Я замолчал. Чего тут скажешь кроме дежурных фраз, проблема актуальная. Не только среди богатых, но и среди всех, кто много работает. Не повезло человеку. Попалась баба паразитка, а он сам слишком воспитан и уравновешен, чтобы по примеру многих коллег стукнуть кулаком по столу и рявкнуть на бездельницу, грозя выгнать голой на мороз. На таких это действует – привыкла жить ни о чем не заботясь, а так придется вкалывать, примазаться же к другому аналогичному статусом мужику будет сложно – возраст и внешность не те, на меньший же статус они не согласны. Так что притихла бы и остерегалась не то что ходить налево, но и высказывать недовольство. А доброту они не понимают в принципе.
Сам я порядочный бездельник, в том плане, что работать привык строго по расписанию. Задержки, сверхурочные – это не про меня. На них я реагирую враждебно. Моя работа мне не нравится, хотя к своим обязанностям отношусь аккуратно. Вообще не знаю, какая деятельность мне нравится. Но жить как-то надо, вот я и хожу в положенное время на смену, днем с равнодушием, в ночь с руганью. Деньги, даже те копейки, что я получаю, топливо жизни, без которого никак не прожить.
- О том, куда вы поехали кто-нибудь знает?
- Жена.
- Если с вами что-то случится, все перейдет к ней?
- Именно так, Иван Петрович.
- Она может быть в сговоре с ними?
- Невероятно. Поверхностное знакомство, ничего общего… Да и какое это имеет значение сейчас.
И правда, какая мне разница, кто за этим стоит, главное поскорее выбраться из этих мест.
Вспыхнувшая было надежда, стремительно гасла. За три часа мы прошли меньше десяти километров. Дальше того хуже. До деревни идти придется дня два минимум и то если мы идем правильно. Бросить Андрея Андреевича нельзя, это будет крайне непорядочно. Радовало лишь то, что мы выбрались на заросшую травой просеку. В середине трава была примята колесами автомобиля, проехавшего судя по всему пару дней назад.
- Узнаете места? Вы были здесь? – спросил я.
Внятного ответа, увы, не последовало. Скорее всего да, но точно ли это место, сказать не может.
Было четыре часа дня, когда мы сделали привал. Заряженным остался лишь один аккумулятор, зря я долго слушал музыку, всего одна бутылка воды и одна банка тушенки. Вторую мы съели смешав с сухарями. После трапезы в ход пошла и водка, вдвоем мы выпили полбутылки. Иным способом напряжение психики уже не снять. Много не разговаривали, мои мозги будто стали ватными, никакие мысли не шли в голову. Спутник же был заметно подавлен мрачной природой и случившейся трагедией. Было довольно тепло, хотя дул ветер, качая верхушки деревьев. По небу неспешно ползли сероватые облака, не иначе будет дождь. Может ночью, может завтра днем.
Еще вспомнился этот Топтун. Даже под алкоголем как-то тревожно. Вдруг этот гад следит за нами и того гляди убьет. Именно поэтому останавливаться надолго нельзя. Снова этот липкий страх как в детстве, когда понимаешь, что ты ничего не можешь противопоставить превратностям судьбы или недоброжелателям. Нехорошо. Я снова приложился к бутылке. Странно, что после такого количества водки я все еще в активном состоянии. Может это влияние стресса…
Андрей Андреевич приметив ягоды неподалеку, отправился их собирать и есть. Я же несмотря на гнетущие мысли, достал телефон и вставив наушник в одно ухо, включил музыку. Алкоголь постепенно вытеснил тревогу – пусть лесной злодей только сунется, только мелькнет – и с ним будет покончено.
Сидя у большого пня, я все же крутил по сторонам головой, стараясь заметить что-то необычное, но пока что все было как обычно. Незаметно я задремал. Сколько это продлилось – сложно сказать, но мой спутник исчез за деревьями. Куда он делся?!
Я с раздражением поднялся на ноги. Голова гудела в унисон с музыкой. Сквозь все это стал доноситься какой-то новый звук, похожий на гудение некого механизма. Вытащив наушники, я понял, что это звук автомобильного мотора.
Вначале я даже обрадовался, но почти сразу обожгла мысль – почти наверняка это компаньон Андрея Андреевича и его компания! Кому еще быть здесь, раз неподалеку его усадьба.
Будто в подтверждение догадки, шум мотора стих, зато послушались громкие крики. Слова разобрать не удалось, но тон был угрожающим. Кричали мужчины, как минимум двое.
Раздался слабый хлопок, через пару секунд еще и еще. Стрельба!
Снова крики, на этот раз я разобрал слова. Вперемешку с матом призывали кого-то бить.
Больше сомнений не было. Мой спутник нарвался на своих врагов. Какого черта он ушел так далеко?! Хотя если бы он был здесь, нас могли застать врасплох, тем более до просеки недалеко.
Надо бежать на помощь. Я закинул за спину винтовку, торопливо вытащил из рюкзака гранату и засунул ее в карман. Взяв в каждую руку по лупаре, я побежал на шум.
В спешке телефон не был выключен, а наушники видимо отошли. Отчетливо слышалась музыка и слова песни «Focus on me». Смысл песенки был довольно банален, что-то вроде «сосредоточься на мне», но музыка и тональность были впечатляющими, хорошо бодря в критической ситуации.
Я пробежал метров сто, может чуть больше. За поворотом просеки мелькнули очертания машины. Полноприводная Мицубиси Делика с мощной лебедкой. В машине кто-то есть.
Срезая расстояние, я рванул через деревья, на ходу взводя курки лупар. Из машины торопливо стал вылезать человек в камуфляже с чем-то длинным в руках. Похоже старик Садунов. Высокий, сутулый, с длинным как у лошади лицом. Длинный предмет в руках оказался ружьем в чехле, которое старик пытался вытащить.
Громкий визг! Откуда? Переходя на шаг, я вскинул обе лупары и спустил курки. Выстрел был очень громкий, едва не оглушив меня, а отдача всех четырех стволов качнула так, что я оступился и едва не упал.
В следующую секунду машина превратилась в решето на колесах, все вокруг засыпало битым стеклом. Старика буквально вдавило в кузов, изрешетив картечью.
Я отбросив лупары, сдернул с плеча винтовку и бросился к машине. Кроме старика в салоне было еще два женских трупа. Реакция на них была совершенно равнодушной. Я уже искал глазами новых противников, будто меня поставили на автопилот или я управлял телом со стороны.
Вот и они. Из леса выскочили двое с ружьями. Я их даже не рассмотрел. Выстрел, еще выстрел! Один из противник полетел на землю, другой выстрелил в ответ и бросился к деревьям, держась ко мне лицом. Огонь!
Я целился с упреждением, но второй враг, буквально прыгал как заяц или козел, метаясь во все стороны среди древесных стволов. Где-то я видел такое. Явно не в жизни. Скорее в кино.
Выстрелы прекратились. У меня кончились патроны, а в голове будто что-то замкнуло, не давая перезарядить оружие или достать другое.
И он вышел из-за деревьев. Эту рожу, не забуду, если останусь в живых. Как и его самого.
Здоровый мужик, лет сорока, с меня ростом, но заметно крепче. Лицо, будто вырубленное из камня. Сплошные прямые линии. Брови, нос, губы, глаза-щелочки. Буквально сверлит меня взглядом. Он будто сошел с обложки макулатурных мягких книжек про локальные войны, с той лишь разницей, что вместо экипировки, на нем просторный камуфляжный костюм. В руке огромный блестящий нож с загнутым концом.
Я попал в него несколько раз. Прыжки не помогли. Ружье он видимо потерял, но сдаваться не намерен. Идет на меня, глядя в глаза.
Вместо того, чтобы достать пистолет – все равно не успею, я лишь крепче сжал винтовку, приподнимая штык. Морально ему не сломить меня.
Вся это лживая и пафосная болтовня об офицерстве, боевом братстве, чести, меркнет на фоне реальных поступков этих людей, их жестокости, жадности, вседозволенности. Этот человек предал присягу, военную или полицейскую, неважно. Может и обе сразу. Он возомнил себя земным богом, попирающим людей и ломающим судьбы. Но он не бог, а всего лишь злодей, которому слишком долго везло.
Я знаю, как вывести таких из себя. За две-три секунды несколько энергичных выпадов в его адрес. Сомнения в традиционной ориентации и мужской состоятельности, сравнение с тюремным дном, пожелания смерти близким. Без всякой брани, но громко и четко.
Конечно же его это задело. У таких людей в общем-то слабая психика. Он с диким криком бросился вперед, забыв все приемы и отбросив опыт. Прямо на штык и почти мгновенную смерть.
Я поспешил дальше, по пути пробежав мимо трупа первого врага. Тот лежал на спине широко раскрыв глаза. Видимо был сражен наповал. Еще молодой, высокий мужик с рыжей бородой, но при этом без усов. Похоже Садунов-младший, гангста-рэпер. Читал про гопников и чернокожих бандитов и завершил жизнь в их духе. Поделом.
- Иван! Иван! Помогите! – раздался издалека голос Андрея Андреевича. Одновременно захлопали выстрелы. Слабые – из нагана и громкие, очевидно винтовочные.
Я помчался на звук не разбирая дороги. В револьвере всего семь патронов, наверное, достреливает последние. Запасных нет, надо спешить
На бегу каким-то чудом удалось перезарядиться. Именно чудом, поскольку раньше я этого не делал. Только раз, когда заряжал винтовку в избушке. Также приготовил гранату, «карманная артиллерия» должна пригодиться.
Среди деревьев появилась фигура человека в зеленом костюме. Похоже не простой камуфляж, а какой-то более профессиональный. Не иначе господин Садунов.
Андрей Андреевич, видимо, отстрелялся, кончились патроны. Теперь исход схватки полностью зависит от меня. Садунов повернулся ко мне. Вокруг что-то свистит и щелкает об кору деревьев. Стреляет не переставая, кажется, картечью. У него «Сайга», вещь посильнее моего Мондрагона, площадь поражения куда больше. Да и перемещается он довольно грамотно – не спеша от дерева к дереву. Попасть в него никак не удается, хотя я выпустил с коротких остановок уже полмагазина.
Но гранаты он точно не ожидает. Выбрав место посвободнее от деревьев, я кинул ее в Садунова. Расстояние метров двадцать. Удивительно, что мне удалось так сократить дистанцию. Крепко сжав ручку, я бросил ее в противника. Не навесом, а прямо, как метают нож или топор. Смешно будет если она не взорвется.
Но граната не подвела. Садунов скорее всего не понял, что произошло и попал под взрыв. Того, что мы видим в кино, не было, никакого дыма или фонтана земли. Просто взрыв и вспышка.
Вперед! Наверное, так бросались в штыковые атаки. Главное добежать, не получив пулю.
Ему конец. Граната взорвалась под ногами, возможно убив на месте, но я подбежав трижды проткнул распластанное тело штыком.
Вот тебе! За все! Наворовали, напридумывали грабительских законов, наставили нам палок в колеса, скрылись за кирпичными заборами и думали избежать возмездия?! Как бы не так.
Как я ненавижу эти поросячьи рожи. Не люди, а какие-то мутанты. Мордатые, пузатые, с нахальным видом. Или наоборот – худые, с пресными лицами и рыбьими глазами. Пустили козлов в огород, мало того, что закручивают гайки, придумывая всевозможные поборы, так еще и насмехаются над нами, обвиняя в лени, пьянстве и некомпетентности.
- Андреич! Вы где? – щтык застрял в трупе и мне пришлось упереться ногой, чтобы выдернуть его.
- Они мертвые? – послышался голос моего спутника и скоро сам он вышел из-за дерева в десятке метров от меня.
- Мертвее мертвого. Патроны остались?
- Только один.
Он пересилил свой страх и как мог отбивался. Похвально. Пусть ни в кого не попал, но хотя бы отстреливался, а не просто удирал.
- Хорошо мы их оприходовали, Андрей Андреевич, ни одна зараза не ушла. Как вы на них напоролись?
Он лишь развел руками, изобразив на лице виноватую улыбку.
- Пойдемте к машине. Выкинем трупы и поедем. Двигатель не должен был пострадать.
Андрей Андреевич закивал и шагнул ко мне. Но тут улыбка буквально слезла с его лица, сменившись выражением почти животного ужаса.
Я понял без слов. Паскуда! Мы совсем забыли о нем. Все эти ребята были ерундой в сравнении с ним. Топтун жив и пришел за нами.
Скорее наудачу я развернулся на носках. Он был довольно близко, даже не думая стрелять издалека. Очень возможно – хотел подойти вплотную. Привет, вот и я. И следом удар.
Невысокий и совершенно неприметный человек этот Топтун. Одет он безо всякой маскировки, в простую синеватую куртку и тряпочную кепку. Лицо абсолютно заурядное, сольется с толпой и не опознаешь. В руках ружье, точно старое и безо всяких наворотов.
Я его опередил на мгновение, успев нажать на курок. Это мало что решало, стрелял от бедра. И похоже попал в себя – ногу будто выдернули, я полетел на землю, краем глаза увидев, как падает Андрей Андреевич. Падение не вызвало никакой боли. Может оттого, что упал в лужицу. Прямо лицом в грязь и покатился дальше. В беспорядочном качении, рука сама дернула из-за пояса браунинг. Перевернувшись в очередной раз, я остался лежать на животе и приподнявшись на локте, открыл огонь. Топтун в этот момент стоял у дерева. То ли я все же попал в него первым выстрелом, то ли заклинило оружие, но он не стрелял.
Загремели выстрелы, в грязь полетели стреляные гильзы. Топтуна отбросило к дереву, он так и замер полусидя-полустоя. Все пули попали в цель.
Рефлекторно, я вскочил на ноги и забыв обо всем, поспешил к нему. Нога при каждом шаге, отзывалась резкой болью, но в этот момент, я не обращал на нее внимание.
Топтун был мертв. Все тело было избито пулями, голова прострелена в двух местах. Его карабин отлетел в сторону, угодив стволом под какую-то корягу.
За спиной раздался дикий крик.
-Ааааа!
Я несмотря на раненую ногу, проворно развернулся. Ко мне подбегал высокий, совершенно седой старик с ножом в высоко вскинутой руке.
Не знаю, как это получилось, но я перехватил его руку и заломив, бросил через себя. Раздался не то выдох, не то всхлип и старик замер на земле с неестественно вывернутой головой. При падении свернул шею. Все? Теперь, похоже, да.
Штанина на левой ноге была разорвана, середина бедра была вся в крови. Зажимая рану, я поковылял к Андреевичу. С ним было совсем плохо. Он лежал на спине, совсем бледный. Вначале показалось, что он лежит в луже, но это оказалась кровь.
- Что там? – еле слышно спросил он.
Я тяжело опустился рядом.
- Готов. Но там был еще какой-то дед.
- Это Степаныч, когда-то был водителем старшего Садунова. Вы знаете, Иван Петрович, это конец. Я, кажется, умираю. Всегда боялся этого, а теперь мне даже не страшно. Будто засыпаю.
Я тем временем пытался куском веревки перетянуть ногу, выше раны, весь испачкавшись в кровь. Пуля ударила хоть и вскользь, но очень глубоко разорвала кожу. В другое время, я, наверное, бы перепугался, а тут было какое-то равнодушие.
- Иван Петрович, дайте руку.
Только теперь до меня дошло, что мой спутник умирает. Я не смог спасти его, хотя должен был. Его рука была уже холодной и дрожала, взгляд стал мутным. Это конец.
- Простите меня, Андрей Андреевич. Простите пожалуйста.
Он лишь слабо мотнул головой и тихо назвал какие-то имя и фамилию.
- Кто это?
- Мой сын. Если выберетесь, сообщите ему. Не сейчас – лет через пятнадцать, не раньше. Больше никому.
Умирающий собрал последние силы, его взгляд ненадолго прояснился.
- Я не хочу, чтобы вы видели, как я умираю. Дайте мне пистолет и идите.
Наган валялся неподалеку. Я вложил его в руку спутника, но он даже не сжал его. Оружие повисло на пальцах.
Кое-как я поднялся на ноги, опираясь на Мондрагон.
- Прощайте, Андрей Андреевич.
- Спасибо вам, Иван Петрович. Прощайте. – раздался еле слышный ответ.
Я поковылял прочь. Каждый шаг давался с трудом. С такой раной уже никуда не дойду.
Но стоит ли жалеть об этом? Стоит ли моя пустая жизнь хоть чего-нибудь? Отец и мать, последняя ниточка, которая еще держит на плаву. Больше, наверное, ничего. Не будет меня – и никто не вспомнит, будто никогда и не было. Раньше я боролся за жизнь, чтобы не дать торжествовать недоброжелателям. Дескать – не дождетесь, я еще вас переживу, приду и плюну вам на могилу. Но глядя правде в глаза, я слишком преувеличиваю свою значимость, постоянных врагов у меня нет, а эпизодические все рассеялись.
Будто какая-то неведомая сила гнала меня вперед, преодолевая все трудности. Я выжил в крушении самолета, прошел десятки километров по лесам, спасся от диких зверей, победил опасных противников. Видимо это, последнее, было главной задачей, которую определили мне высшие силы. Несколько раз я вступал в борьбу со злом. Собаки-людоеды, сектанты, подпольный Колизей, маньяк-мутант. Вот, наверное, в чем был смысл жизни. Одинокий и неудачливый, я облегчил жизнь других. Кто-то ведь должен делать самую грязную работу. А может это лишь мои домыслы, попытка приукрасить действительность.
Нарастает слабость. Рана не настолько тяжелая, просто организм получил приказ прекратить борьбу. Как будто нажали кнопку выключателя.
Дойдя до места последнего привала, я присел к дереву и прижал к себе рюкзак, обняв как родного. Голову покинули мысли, последними промелькнули строчки стихотворения, прочитанного еще в школьном учебнике.
«Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым,
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым»
Солнце садилось, слепя глаза и заливая деревья золотыми отблесками. Едва заметный ветерок обдувал лицо. Было удивительно спокойно и тепло. От меня отвалился какой-то предмет и упал на землю. Это был браунинг, выпавший из-за ремня. Я поднял его, машинально передернув затвор. Все не так уж плохо, хотя бы тем что остался в роли победителя. А победителей не судят.