Я нарисую твой портрет, созвучный голосу.
В глазах искринки прорисую и былую страсть,
И солнца поцелуи золотые в волосы
Вплету, румянец щёк добавлю, что есть шарма часть.
Рисую ярких губ твоих изгиб чертой двойной
И ряд зубов, неровных, как и вся генетика.
И родинки, я помню ясно все их, до одной,
Ещё одна, у левого виска, отметинка.
Твоим ресницам длинным весь наш двор завидовал,
Осанке строгой и походке чаще «от бедра»,
Такую красоту давно никто не видывал,
Поэтому «царевною» дразнила детвора.
Соседи вторили: поцеловал младенца Бог,
Счастливой будет жизнь её, совсем безоблачной.
Однако жизнерадостным казался лишь пролог,
Оставшейся же части не хватило топлива...
К чему вся красота - хотелось быть счастливее,
Любить и быть любимой ей мечталось иногда,
Судьбы нелёгкой жёсткий план несправедливою
Болезнью оборвался слишком рано, навсегда.