Плачет березка чуть сладковатым соком,
Тихо журчит и щекочет камни вода.
А под мостом да у самой у речки около
Бродит и скалит зубы большая беда,
Звонко поёт старинные песни - не разобрать ни слова,
Чуть притаится, затихнет - и начинает опять.
Не слушай их, моя девочка, надо бежать,
Пока она замолкает и начинает снова.
Бежала, вспоткнулась - и долгую вечность лежать,
Словно солдат в мундире клятвой окован.
Это не чей-то просчёт и не Божий замысел -
Он там и сам, говорят, побелел, как мел.
Мол, как узнал, растерялся и онемел.
Что тут сказать, моя девочка. Так случается.
Он нам поведал потом, что любые фокусы
Смешны и беспомощны против большой беды.
Если она позвала тебя ласковым голосом -
То не сносить, мой дружок, головы.
Увы.
Я не хотела с ним о родителях, но невзначай
Он на секунду позволил взглянуть и... о Боже.
Я не могла представить, как мамочка будет скучать.
И папочка тоже.
Они никому не расскажут, что с ними происходило.
Не злись на иконы, молитвы и "пухом земля".
Твой город - свидетель этого дня.
Не соучастник и не могила.
Будет новый май, ты знаешь, и первый весенний гром.
Расцветет сирень от небесного водопада.
Я хочу до боли с тобой под тем самым мостом
Стоять под бедовым свинцовым взглядом.