Крутилось время бешеной рулеткой.
Стрела остановилась на зеро.
Он в полночь закурил на табуретке,
как разорённый чувствами банкрот.
Растягивались тени-арлекины
по голым стенам и до потолка.
Он мысленно дописывал картину
летящей кровью прямо из виска.
А у неё… как прежде: тёплый ужин,
холодный поцелуй, словесный лёд.
Но не смогла она уйти от мужа
к художнику. И вовсе не уйдёт.
А он метался по квартирной клетке…
балкон, и снова кухня, виски-скотч,
и… просто закурил на табуретке,
смотря в окно. И ночь была, как ночь.
Шиншилловым туманом драпируясь,
свечой украсив уличный алтарь,
вертел и жарил бабочку ночную,
как ведьму, инквизиторский фонарь.