Поле, лес, дорога, речка, ранец с мыслями в душе,
Нет счастливей ( несчастней) человечка чем поэт с его клише.
Разутюженные рифмы хуже вражеских оков,
И куда сбежишь от этих недописанных стихов.
Добрый критик по этапу вас отправит далеко,
Перед ним снимаю шляпу, понимаю нелегко
Разобрать мои мыслишки, не всегда пойму сама,
Эх, ни дна мне ни покрышки, точно горе от ума.
Повелось ещё с пелёнок - всё рифмую невпопад,
Очевидно жаворонок был и сам себе не рад,
Что нашёл меня однажды не в пролеске, не в меже,
А в пакетике бумажном на каком-то этаже.
Я, завёрнута в плакаты, рот беззубый свой открыв,
Вся в мамашу-супостатку, вкрик уже горланю стих.
С молоком вошло - "Духовность есть возвышенный цинизм",
И с тех пор пропитан рифмой мой несчастный организм.
Ты в душе обосновалась и не терпишь суеты,
Ничего мне не осталось, лишь марать тобой листы.
Говорят бумага стерпит, да и что осталось ей,
Раз сам Бог печать поставил на извилине моей.