Заголосить бы, заскулить бы
да скулы так уже свело,
что не помогут даже литры
и слов сочувствия кило.
И я молчу, как миллионы,
что промолчали мать свою,
как будто век томились в зонах,
она же нежилась в раю.
И я молчу, и только слёзы
незримо катятся в строку,
под грусть и горечь лакримозы,
пронзившей в левом всё боку.
13.12.2015