Побоище репья. Кусок пространства.
Отвалы снега. Мёрзлая земля.
Здесь обитало местное "дворянство" -
вокруг дворы, погосты, тополя.
Нашли покой средь кочек и болотин.
Вон там склонился сивоусый дед.
А тут - простор, и тел лежащих сотни,
лишь за скелетом тянется скелет.
Здесь воинства бесчисленные рати
трубили лЕта в свой победный рог,
но божьей не дождались благодати-
трава молитвенно устлала всем порог.
Что на виду, порублено снегами
и в жалкой немощи скребёт скрипящий наст.
Порывы ветра тяжкими мазками
их члены хрупкие небрежно леденят.
Ах, боже мой! Не Чингисхана гости
поганые, не вражье суровьё.
Зачем же здесь, на травяном погосте,
вы окликаете: "Твоё иль не твоё?"
Побитый растревоженный татарник
как алый всплеск пчелиного труда.
То в памяти. Теперь - покорный ратник -
не полыхнёт над струпьями страда.
Зато весной приплод их очевиден:
семян насеяно - ах батюшки мои!
Что птицы не возьмут из чёрных гриден,
пробьётся летом всполохом листвы.
И только одиночки средь поляны
забытые, черны, как вороньё,
ещё стоят незыблемо, упрямо,
воздевши к небу ветхое копьё.
Иль булаву, просыпавшую семя
на белый снег, как злая родовА.
А дальше, сколь хватает глаз и лени,
поникшая соловая трава.
Но сколько зряшно погибало здесь народа-
Под корень срыт земли немой посыл…
На этом пепелище ищешь Бога?
Здесь только ангелы… и те совсем без крыл.