Я как ненужный маме в роддоме детёныш - совсем одна,
Выжить - выживу, только к чему, к чему мне, скажите, это?
Я всегда для того, чтоб вздохнуть, сперва достигала дна,
Чтобы выйти на свет - добровольно лишалась света.
Я теперь - полубог, у меня рассыпаются из-под век
Мириады звёзд и с полсотни стихов за месяц.
Я убога, неполноценна. Я полутруп, недочеловек.
Что глядишь на меня, прохожий? Иди, посмейся,
Как я каждое утро к себе пришиваю пару фальшивых рук,
Невеселые, вечно-замёрзшие, тусклые ледники-глаза,
И в небьющейся свой мотор я вживляю киношный стук,
Как потом не могу отражению нечто приветливое сказать.
Я себя истребляю за завтраком сытным и скудным ужином,
Я себя препарирую вдоль по самой больной из мышц.
Я иду на дно и мне точно больше никто не нужен,
Я сама себе бинт и вата, сама себе спирт и шприц.
Я ношу свой костюм человечий на каждый пришедший день,
Мне в нем тесно и жарко, будто в синтетике с ю/зэ рынка.
Эй, прохожий, побудь со мною, примерь, надень,
У меня от него промеж третьего глаза легла морщинка.
Я себя сотворила сама, теперь я знаю - дизайнер-то я не очень.
Я как вещь из 2007 - вышла из моды и не нужна,
Я молчу на разрыв аорты средь каждой безумной ночи:
Разве это моя вина?
Неужели моя вина?!