В костре трескучем дрова горели,
На Волжской круче гитары пели,
Гитары пели, звенели струны
О менестреле и деве юной…
В своём шатре среди пышных ковров полулежала она:
— А ты мне спой, менестрель, про любовь, ужель она так сильна,
Так хороша, как подружки о том наперебой говорят?
А нянька старая вечно твердит, что любовь — это яд.
Певец взял в руки свою цимбалу,
Про расставанье петь горько стал он,
Петь горько стал он про боль разлуки…
Сказала дева, зевнув от скуки:
— Какая глупая ваша любовь, коль заставляет страдать!
А ну-ка спой ещё что-нибудь вновь, чтоб боль с души моей снять,
И если ты меня развеселишь, я дам тебе серебра,
А если нет, то велю я тебя — прогнать со двора!
Он пел ей песни, она смеялась,
Ушёл скиталец, она осталась…
Проснулась ночью — и удивилась:
Впервые в жизни она влюбилась!
И побежала она из шатра вослед за нищим певцом,
Они сидели вдвоём у костра и пели песни о том,
Какое счастье друг друга любить, какой дурманящий яд!
И целовались они, может быть, тысячу раз подряд.
В костре трескучем всё пышет жаром,
На Волжской круче поют гитары,
Поют гитары, рокочут струны
О менестреле и деве юной.